Талант марионетки

Все дни уже давно перепутались в голове, и Жюли едва успевала следить за их бешеной вереницей. Вернее, не дни, а ночи. Дни проходили в постоянных репетициях, между которыми она едва находила пару часов, чтобы вздремнуть прямо в гримерке. А потом снова нужно было идти в репетиционный зал или на сцену, стараясь не перепутать, кто она сегодня: Корделия или проститутка из «Барабанов», а может быть, ее и вовсе в срочном порядке гонят на сцену, потому что не хватает массовки для «Святой Иоанны». Ночи же были наполнены сладким упоительным весельем, зажигательными танцами и необычайной эйфорией, какой она никогда прежде не испытывала. Пьянящие пузырьки шампанского до сих пор не выветрились у нее из головы, и Жюли совершенно не хотелось снова тратить весь день на скучные-скучные репетиции и повторы одного и того же, вздрагивать от криков Дежардена и казаться лучше, чем она есть на самом деле.

– О чем ты замечталась? – спросила Николь, когда они уже подходили к театру. Девушки остановились на пороге, чтобы докурить последнюю сигарету, и Жюли лениво смотрела, как ветер сдувает столбик пепла. – Об Этьене? Филиппе? Эрике? Кто вскружил тебе голову?

– Брось! Я не такая глупая, как Сесиль, и все прекрасно вижу.

– И хорошо, – серьезно кивнула блондинка. – Вообще, они все милые ребята, но я бы не стала думать о ком-нибудь из них серьезно.

– А что же твой… как там его? У кого ты жила последнее время…

– Он свинья, – бросила Николь и толкнула служебную дверь.

* * *

Голые ноги Себастьена казались до смешного трогательными по контрасту с тонкой золотистой тканью модного шелкового платья. В нем он походил на облаченного в тунику Аполлона – как справедливо заметила Софи Роше, когда обменялась с актером одеждой. Сама она полулежала на широком диване, ничуть не утратив своей женственности даже в брюках и пиджаке Себастьена. Ее алебастровую шею украшал галстук-бабочка, пальцы сжимали длинный мундштук, Софи кокетливо затягивалась и выпускала темно-вишневыми губами томные струйки дыма. Он обволакивал комнату, скопившись за долгие часы – а может, и сутки: часы на камине показывали начало четвертого, и Жюли не была уверена, какой нынче день недели. Сегодняшняя, ставшая вчерашней, репетиция отошла в далекое прошлое, а лица актеров незаметно и плавно перемещались из репетиционного зала или со сцены в «Лягушку», а оттуда – в квартиру Этьена.

Они вольготно расположились в креслах и разбросанных по широкому дивану подушках, образовав круг. В центре, разумеется, красовался сам хозяин.

– И следующий фант… – Он с загадочной усмешкой встряхнул шляпу, протянул ее Жюли и подмигнул.

Та хихикнула, решительно осушила бокал и вытянула один из нарезанных бумажных квадратиков.

– Показать пародию сцены на балконе из «Ромео и Джульетты», – прочла она. – Вам поможет сосед слева.

Соседом слева оказался Морис Буше, который тут же с энтузиазмом сполз с дивана на пол и остался стоять на коленях, обратив пылающий взор на Жюли. Послышалось несколько подбадривающих возгласов.

Стоит, сама не зная, кто она.

Губами шевелит, но слов не слышно[12], —

принялся с пафосом декламировать молодой режиссер.

Жюли запрыгнула босыми ногами на диван, которому досталась роль балкона.

…Пустое, существует взглядов речь!

О, как я глуп! —

Морис картинно откинул волосы, откровенно любуясь собой. Прямо как Этьен! Раз так, значит, сама она станет Мадлен.

Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!

Отринь отца да имя измени, —

томно и немного нараспев проговорила она и полуприкрыла глаза, воссоздавая образ примадонны.

А если нет, меня женою сделай,

Чтоб Капулетти больше мне не быть. —

Жюли нарочито прижала тыльную сторону ладони ко лбу. Среди актеров пробежала волна смеха, пока Буше со своей стратегической позиции пытался заглянуть под платье новоявленной Джульетты.

– Джульетта! – вдруг истошно завопил Эрик из своего кресла высоким старушечьим голосом, так что Жюли от неожиданности едва не потеряла равновесие, – быстро домой! А то Тибальт сердится! – Кормилица импровизировала на ходу, игнорируя стихотворный размер и зверски вращая глазами.

– Ну ничего святого, – неодобрительно протянул Себастьен, выставив худую коленку из-под платья и болтая босой ногой.

Ее разбудило отрывистое карканье вороны за окном. Жюли обернулась простыней и села, осторожно спустив ноги на пол. От похмелья ее мутило и страшно хотелось пить. Тело наполняла ленивая усталость, в голове царил хаос, мысли метались, как сумасшедшие. Девушка поморщилась, припоминая, как очутилась в этой спальне.