Талантливая мисс Фаруэлл

Она мечтала. А что, если остаться? Начать все сначала здесь, в Нью-Йорке? Просто покупать и продавать, и не испытывать постоянного напряжения, связанного с ее Предприятием? Без этого самого Предприятия?

Бекки быстро шла мимо закрытых ставнями витрин магазинов, где продавали краски, здоровую пищу и кучу других вещей. Обходила психов, разговаривающих сами с собой, уворачивалась от мусора, сметаемого ветром с бордюров. Волосы падали ей на лицо.

Боже, как было бы замечательно! Жить только одной жизнью. Оставаться… кем? «Рибой», — подумала она. Не Бекки Фаруэлл, звездой и протеже Пирсона, вундеркиндом и любимицей жителей маленького городка.

«Может быть», — сказала она себе, остановившись на минутку взглянуть на экзотическое меню в витрине китайской закусочной. Эта мысль легким ветерком пронеслась у нее голове. Она наслаждалась ею; представляла себе, какой могла быть жизнь здесь: легкой и свободной! Взволнованная новой идеей, шла дальше на север.

И не переставала думать об этом, даже когда позднее согласилась лечь в постель с Фернандой, уступив ее настойчивости, гладким рукам и потоку ласковых слов на португальском. Легко отдавать, когда тобой владеет мечта.

На следующий день, перед тем как отправиться в аэропорт Ла-Гуардиа, Бекки сделала еще кое-что: доехала до маленькой студии Трейси Монктон на западной стороне Манхэттена. Внимательно осмотрела все работы Трейси, давние и свежие. В студии было еще несколько человек, но они больше внимания уделяли вину и сыру. Бекки не смущало, что те, с кем Трейси делила помещение, рисовали заурядные пейзажи и что сама Трейси одета в отчаянно-печальном стиле загородной домохозяйки: туфли-лодочки, серебристые чулки, бирюзовый акриловый джемпер. Бекки изучила ее портфолио, с лупой в руках слайд за слайдом пролистала каталоги. Приказала себе забыть про Мака и подробно расспросила Трейси: сколько она тратит на аренду, лабораторию, пленки.

В конце визита Бекки озвучила свое предложение. Она слышала о подобных схемах, однако никогда не думала, что сама когда-нибудь так поступит. Через несколько минут они с Трейси пожали друг другу руки и заключили сделку, по которой Бекки (Риба) будет платить тысячу долларов в месяц на накладные расходы (включая услуги няни — Трейси настаивала, что это десять долларов в час; по мнению Бекки — грабеж) в обмен на преимущественное право купить любую новую работу с пятидесятипроцентной скидкой. Когда Бекки спускалась вниз по лестнице с чемоданом (где лежал драгоценный рисунок Кэссетт), она услышала ликующий вопль Трейси Монктон.

Бекки успела на рейс в последнюю минуту. Сидя в самолете, она обдумывала главный итог поездки — соглашение с Трейси Монктон. И будущее приобретало какие-то более определенные очертания; Бекки перестала волноваться. Смотрела в окно; стрелка Лонг-Айленда быстро пропала из виду. Под легкое гудение кондиционера Бекки мысленно представляла себе суммы — все, что нужно вернуть мэрии; цифры плыли прямо поверх сероватых облаков, четко выделяясь на их фоне. Теперь еще дополнительно тысяча долларов в месяц. Плюс аренда, оплата машины, невероятно высокие, но необходимые расходы на развлечения и куча всяких сборов, связанных с покупкой картин. Бекки кончиком пальца написала итог на стекле иллюминатора.

Допустим, она продаст все, что у нее есть. В самом лучшем случае это даст ей лишь минимальную подушку безопасности здесь, в Нью-Йорке. А дальше? Ходить в галереи, не покупая и не продавая… потом ее просто перестанут приглашать, и конец всем возможностям. А жить где, в Квинсе?

Бекки покачала головой и прижала к груди рисунок Кэссетт. Цифры не лгут. Нью-Йорк исключается. Даже если прошлые дела не выплывут наружу, где еще ей брать деньги на свою коллекцию, поддерживать ее? Нет, придется вернуться в Пирсон.

Глава 11 Пирсон 1989

Свадебная фотография: Хэнк Фаруэлл стоит неестественно прямо, грудь впереди подбородка; Джин Дор рядом с ним выглядит гораздо непринужденнее; в руках у нее букет невесты. Справа волосы заправлены за ухо; возможно, случайность, ведь фото официальное, но Бекки всегда нравилась эта деталь. Жаль, что фотография не цветная, — хотелось бы знать, какой у мамы был цвет волос в возрасте двадцати лет, и сравнить его со своим собственным почти в двадцать пять.

Именно этот снимок Хэнк вставил в рамку, хотя в старом альбоме хранилось еще около десятка других фото с их скромной свадьбы в 1959 году в церкви в соседнем Диксоне, где выросла Джин. В детстве Бекки часто листала твердые картонные страницы, пытаясь понять, какой была мама. Натянутые улыбки, стандартные позы — что тут поймешь.

Хэнк говорил — сразу видно, какие фотографии сделаны до службы в церкви, а какие после.

«Сперва я такой бледный — как привидение. А вот здесь — уже все состоялось, и у меня нормальное лицо».