Талантливый господин Варг

– Я где-то читала, что каждый раз, как хозяин уходит, собака верит, что он ушел навсегда, – заметила госпожа Хёгфорс, с улыбкой наблюдая за Мартином. – Поглядите-ка – он счастлив, что оказался не прав.

Ульф наклонился и погладил Мартина, надеясь, что это его успокоит.

– Нам никогда не узнать, что происходит у них в голове, – сказала госпожа Хёгфорс. – У них там явно бродят самые разные мысли – но только Богу известно, какие.

Мартин прекратил носиться кругами и уселся перед хозяином, выжидательно гладя на него.

– Я только что поставила на огонь кофейник, – сказала госпожа Хёгфорс. – Не хотите ли чашечку кофе?

Ульф согласился. Ему не терпелось поскорее попасть к себе домой и расслабиться, но он совсем не хотел, чтобы госпожа Хёгфорс подумала, будто он относится к ней потребительски. Она щедро тратила свое время на Мартина – так и он мог выделить по крайней мере пятнадцать минут на то, чтобы попить с ней кофе. К тому же Ульфу нравилось с ней разговаривать: предугадать направление беседы было решительно невозможно. Госпожа Хёгфорс отчаянно отстала от жизни практически по всем вопросам, поскольку перестала читать газеты лет пятнадцать назад, и была совершенно не в курсе достижений конца двадцатого века, не говоря уж о первых десятилетиях двадцать первого.

И теперь по пути в гостиную она отпустила замечание, касавшееся президента Никсона, причем прозвучало это так, будто он до сих пор сидит в Белом доме. Конечно, она могла просто оговориться, подумал Ульф, либо это было проявлением более серьезной хронологической проблемы. Трудно сказать.

– Конечно, Никсон уже умер, – заметил Ульф как бы между прочим.

Госпожу Хёгфорс это не смутило.

– Подобные типы, знаете ли, никогда полностью не отходят от дел.

– Это, конечно, правда, – согласился Ульф. – Но, мне кажется, смерть может стать серьёзным препятствием для политической деятельности.

Его мягкая ирония осталась незамеченной.

– Мне он никогда не нравился, – продолжала размышлять вслух госпожа Хёгфорс. – И этот, как его там, тоже. Ну, вы понимаете, кого я имею в виду.

– Очень может быть, – отозвался Ульф.

Госпожа Хёгфорс покачала головой.

– Хёгфорс… – она всегда называла своего покойного супруга по фамилии. – Хёгфорс всегда питал отвращение к политикам. Он говорил, это просто смешно, когда люди уверяют, будто могут управлять страной, когда сами никогда даже бакалейной лавки не держали. Политиканы и карьеристы – Хёгфорс никогда их не одобрял.

Ульф улыбнулся.

– Я, кажется, понимаю, что имел в виду ваш… то есть Хёгфорс. Тем, кто хочет указывать другим, что им делать, неплохо бы для начала самим обзавестись опытом.

Как Ульф и предполагал, это было то, что хотелось услышать госпоже Хёгфорс.

– Точно, – сказала она. – Именно об этом Хёгфорс и писал, когда умер. Не успел закончить эссе, и даже еще не решил, где бы ему хотелось это опубликовать.

– А он что же, много писал? – спросил Ульф.

– О да. Но никто не хотел его печатать – как ни грустно мне это говорить.

У нее сделался грустный вид, и она отвела взгляд.

– Мне кажется, он далеко опередил свое время.

– Нет пророка в своем отечестве, – добавил Ульф.

– Он написал целую книгу о Русско-шведской войне, – продолжила госпожа Хёгфорс. – Знаете, он относился к русским с большим недоверием.

– Припоминаю, мы как-то об этом уже говорили, – ответил Ульф.

Госпожа Хёгфорс вздохнула.

– И он был прав, – сказала она. – Стоит только отвернуться, а они уже раз – и сделали свой ход. Так уж они устроены. Непрерывно за нами следят, и стоит нам на секунду ослабить внимание – а они уже сделали свой ход.

Ульф молча кивнул. Это был не первый их разговор о русских, и ему не особенно хотелось возвращаться к этой теме. И все же у него было ощущение, что в словах госпожи Хёгфорс есть доля истины – русские и в самом деле вели себя подобным образом; они и впрямь постоянно что-то замышляли.

Госпожа Хёгфорс доверительно понизила голос:

– Я кое-что вам сейчас скажу, господин Варг. Вообще-то я не собиралась затрагивать эту тему: я же знаю, как это звучит.

Ульф ждал.

– Понимаете, кое-кто мог бы сказать – услышь они то, что я собираюсь вам сообщить, – что я глупая старая женщина, у которой не все дома. Доживешь до определенного возраста – и понимаешь, что люди смотрят на тебя и думают: пусть себе болтает, скорее всего, это чепуха.

– Ох, госпожа Хёгфорс, не знаю. Уверен, что про вас люди этого не думают.

Но это ее не убедило.

– Нет, это правда, господин Варг. В зрелые годы начинаешь замечать, что некоторые люди просто тебя не замечают. Они на тебя и не смотрят. Они думают – если вообще дают себе труд о тебе задуматься – они думают: о, это просто очередная старушка. Именно так они и думают. И на тебя они вообще-то не смотрят. Скорее, они смотрят сквозь тебя, а это совсем другое.