Талантливый господин Варг

– Да, – продолжал тем временем доктор, – длина у них бывает впечатляющая. Два метра, представляешь? Именно такой длины был глист, которого доктора в Америке извлекли изо рта одного пациента – да-да, изо рта, потому что глист обосновался в верхней части его кишечника. Так что они хорошенько потянули и вытащили его – все два метра. Этот экземпляр был…

– Может, нам стоит дать это лекарство и Мартину? – внезапно прервал его Ульф.

– Вреда, конечно, здесь никакого, – ответил ветеринар. – Но вот что интересно…

– Насчет глистов?

– Нет, насчет той собаки, которая была у меня на осмотре. Для которой нужно было подписать бумаги.

– С ней что-то было не так?

Ветеринар покачал головой.

– Нет-нет, пес был в прекрасной форме. Великолепное, сильное животное. С ним-то было все в порядке. Но вот бумаги…

– Те документы из Колумбии?

– Да. Понимаешь, там был основной бланк – где мне надо было расписаться в том, что собака получила все необходимые прививки и так далее. Но была еще отдельная бумажка, которую, как мне кажется, клиент мне показывать не собирался. Но я ее случайно увидел.

– И?

– Это было письмо. Я увидел только заголовок, он был подчеркнут. И там было написано: «Волк европейский».

Ульф некоторое время переваривал эту любопытную информацию. Потом сказал:

– Но ведь это был не волк.

– Нет, не волк. Это была собака, но… Ну, понимаешь, он, наверное, мог бы сойти за волка. Хаски, вообще-то, довольно похожи на волков. Эльзасские и бельгийские овчарки – тоже. Эти породы, должно быть, генетически ближе к волкам, чем все остальные.

Ульф не знал, что на это сказать. Он не совсем понимал, чего от него ждет доктор Хоканссон. Где тут состав преступления?

Но тут ветеринар, наконец, добрался до сути дела.

– Мне кажется, этот эстонец – мошенник. Мне кажется, он продает собак под видом волков.

– Кому? – спросил Ульф.

– Колумбийскому зоопарку. По крайней мере, выглядит это именно так.

Ульф вздохнул.

– Мне, наверное, стоит взглянуть на это как профессионалу.

Доктор Хоканссон принялся перебирать бумаги, лежавшие у него на столе.

– Решать тебе, – сказал он. – Я знаю только одно: кто-то покупает собаку, думая при этом, что покупает волка.

Ульф ответил, что поговорит об этом случае с коллегами и даст Хоканссону знать, что они об этом скажут.

– Заниматься всеми случаями подряд мы не можем, – заметил он.

– Вы отбираете дела? – спросил доктор Хоканссон. – Такова обычная практика?

– Да, такова, – ответил Ульф. – Мы оцениваем ущерб обществу – отдельному человеку тоже. И если дело выглядит достаточно серьезно, мы принимаем меры.

– Непросто, должно быть, принимать такие решения, – сказал ветеринар. – В реанимации в больницах поступают примерно так же, верно? По крайней мере, когда пациентов много. Принимают людей только с самыми серьезными травмами, а остальным приходится ждать – либо их вообще отсылают домой с тем, чтобы они наутро отправились к собственному врачу, – он немного помолчал, а потом поднял на Ульфа вопросительный взгляд. – И как, этот случай – достаточно серьезный?

Ульф задумался. Круглый год, каждый божий день совершалось по несколько попыток мошенничества. Каждую минуту, каждую секунду в Швеции кто-нибудь поднимал трубку и слышал заманчивое предложение – поменять номер счета или сделать какую-нибудь не очень понятную инвестицию. Пытаться пресечь все эти мошеннические действия – это все равно что пытаться остановить прилив. Количество преступлений было попросту слишком велико. Процесс отбора стал печальной необходимостью, даже для полиции.

Ульф подошел к вопросу со всей серьезностью. С одной стороны, то, что рассказал ему доктор Хоканссон, не стоило особого внимания. Насколько он мог судить, сомнительные коммерческие махинации интереса полиции не заслуживали, как, например, в тех случаях, когда продавец преувеличивал ценность товара или просто его подделывал: скажем, если торговец подержанными машинами забывал упомянуть, что автомобиль успел побывать в аварии; или если поставщик дизайнерских лейблов нашивал на товар фальшивые ярлыки; или когда кто-нибудь торговал змеиным маслом и прочими лекарствами от матушки-природы, бесполезными с точки зрения фармакологии. И все же, подумал Ульф, мы не совсем бессильны. Может, у нас и нет возможности заниматься всем подряд, но иногда – пускай только время от времени – мы можем взять какое-нибудь отдельное дело и разобраться с ним, чтобы другим было неповадно. Этот человек – кем бы он ни был – продавал собак, выдавая их за волков; он кого-то обманывал, и попадись он на глаза полиции – как только что произошло – и получи заслуженное наказание, то в этом была бы своего рода поэтическая справедливость.

И потом, думал Ульф, в конце концов, мы – отдел деликатных расследований, и это наш долг – расследовать необычную противозаконную деятельность любого рода.