Талантливый господин Варг

– Да. Я ее прочел, – тут Ульф немного помолчал. Его удивило, что Клас, с его кроткой, пасторской манерой, так хорошо знает эти брутальные, очень маскулинные вещи. Конечно, людям свойственно восхищаться тем, что им недоступно – этого не учитывать нельзя. Поэты и ученые часто восхищаются спортсменами именно потому, что они – полная их противоположность. Ульф сказал:

– Никогда бы не подумал, что тебе нравятся подобные книги, Клас.

Клас улыбнулся.

– О, я их обожаю. Я же знаю, что все это – только выдумки.

Ульф подождал, не скажет ли он что-нибудь еще, но Клас, взяв тряпку, принялся протирать соседний столик.

– Погоди-ка, Клас… Выдумки? Но разве не вся художественная литература – это выдумки?

– Да, – ответил тот. – Выдумки, конечно. Но в некоторых романах выдумки больше, чем в других. И у Нильса Седерстрёма, по моему мнению, дело обстоит именно так.

Ульф решил расспросить его до конца.

– Но почему? Почему именно у него?

– Да из-за вот этого его имиджа – круче только яйца, пьяница, бабник. Потому что он дает понять, что добивается своего во что бы то ни стало, любой ценой. Потому что строит из себя этакого плохого парня, а на самом деле он – самый добропорядочный швед, и страдает от ангста не меньше, чем все мы, а может, даже и больше, потому что писателям, как правило, достается двойная доза.

Ульф рассмеялся.

– Ты говоришь так, будто ты с ним лично знаком.

Клас повернулся – до этого он стоял к Ульфу спиной – и сказал:

– Так я и знаком. Он – мой двоюродный брат.

Ульф на секунду потерял дар речи.

– А-а, – только и смог выдавить он.

– Да.

– Так, значит, ты его хорошо знаешь.

– Да, неплохо. И знаешь, Ульф, Нильс – очень хороший человек. Я бы даже сказал, достойный. В самом буквальном смысле: он полон достоинств. И достоинства эти он воплощает в жизнь. На самом деле.

Ульф задумался. Он не был уверен, стоит ли задавать этот вопрос – и все же решился:

– А есть у него что-то… какая-нибудь ахиллесова пята? Хоть какая-то слабость?

Что-то же должно быть, подумал он. У каждого, подумал он, у каждого есть что-то подобное. Пускай даже, теперь он готов был это признать, пускай Нильс и был настолько хорошим человеком.

– Нет, – не задумываясь, ответил Клас. – И я говорю это с абсолютной уверенностью. Понимаешь, Ульф, я ведь был когда-то священником, как тебе известно, а при этой профессии поневоле начинаешь разбираться в людях. У тебя развивается нечто вроде шестого чувства, потому что ты постоянно сталкиваешься с теми или иными чертами человеческой личности. И в какой-то момент тебе достаточно просто увидеть человека – и тебе все про него понятно. То же самое у судей. У них тоже появляется со временем эта способность. И я могу тебе сказать, что Нильс – на сто процентов хороший человек. Эта маска, которую он натягивает на себя на публике, полная чепуха. Это все его рекламщики придумали, чтобы книги лучше продавались. Всего-навсего.

– Но если он – такое совершенство, то зачем ему идти у них на поводу?

Клас отложил тряпку, которой вытирал со стола.

– Я и сам часто об этом думал, – ответил он. – И даже как-то задал ему этот вопрос. Ответ меня удивил.

– И каким же он был?

– Ему деньги нужны.

Ульф улыбнулся.

– Так, значит, он все-таки простой смертный. Корыстолюбие ему не чуждо, как и любому из нас.

Клас покачал головой.

– Нет. Он отдает семьдесят пять процентов своих гонораров одной школе в Северной Индии. Тридцать два ребенка постоянно живут при школе и находятся на его иждивении. Они все из народа далит – самой низшей касты. И он им помогает. Еда. Учебники. Абсолютно все, – он немного помолчал. – Знаешь, здесь он тоже делает много хорошего. Этот фонд, который работает со скейтбордистами, – он его финансирует.

Ульф поднял бровь.

– Ты разве о них не слышал? – спросил Клас. – Они стараются увести подростков с улиц и ослабить их зависимость от скейтбординга. Исключительно бессмысленное увлечение. Отучает молодежь думать – у них в голове вообще ничего не остается. Так вот, этот фонд старается привлечь их в молодежные клубы – ну, и тому подобное. Занять их спортом. Футболом, кажется. И Нильс очень много для них делает.

Ульф задумался. Это будет мне хорошим уроком, решил он. Как легко сделать поспешные выводы – а потом оказывается, что ты был совершенно не прав. Но потом ему пришел на ум тот разговор с Торном из книжной лавки. Если Нильс не интересовался молодыми людьми, то, может, ему были по вкусу девушки?

Он снова взглянул на Класа.

– Скажи, Клас, а где ты обычно покупаешь книги? Ну, хотя бы того же Седерстрёма?

– А что? – недоуменно спросил Клас.

– Просто любопытно, – ответил Ульф. – Такая уж у меня работа – любопытствовать.

– Есть одно местечко, называется «Йенс Бокхандель».

Ульф кивнул.

– Торн?

– Да, мы с Торном знакомы.

Ульф решил говорить прямо.

– Мне этот тип несколько подозрителен.

Клас рассмеялся.

– Почему это? Подозревать тут абсолютно нечего. Он же ничего не делает. Сидит за прилавком целыми днями и пишет диссертацию по Набокову. Уже который год над ней работает.

Ульф выжидательно молчал.