Талантливый мистер Рипли

– Не кажется ли вам, что он чего-то боится?

– Не могу себе представить – чего, – сказал Том.

Мак-Каррон спросил Тома, близкими ли друзьями были Дикки и Фредди Майлз, кого еще он знает, кто был бы приятелем и Дикки, и Фредди, не брал ли один из них у другого в долг, были ли у них подружки…

– Я знаю только Мардж, – ответил Том, но Мардж протестующе заметила, что она вовсе не подружка Фредди, поэтому никакого соперничества между ними из-за нее быть не могло.

Мак-Каррон спросил, может ли Том утверждать, что он лучший приятель Дикки в Европе?

– Я бы так не сказал, – ответил Том. – Скорее – Мардж Шервуд. Я вообще не знаком с приятелями Дикки в Европе.

Мак-Каррон снова пытливо посмотрел Тому в лицо.

– А какого вы мнения насчет поддельных подписей?

– Разве эти подписи подделаны? По-моему, не все так считают.

– А мне кажется, они не подделаны, – сказала Мардж.

– Похоже, мнения разделились, – сказал Мак-Каррон. – Специалисты не считают, что письмо, отосланное им в неаполитанский банк, было подделкой, а это означает только одно: если подделана хоть одна подпись, значит он кого-то выгораживает. Допустим, подделка существует. Кого, по-вашему, он мог бы выгораживать?

Том замялся в нерешительности, а Мардж ответила:

– Зная его, не могу себе представить, чтобы он кого-то выгораживал. Да и зачем ему это?

Мак-Каррон пристально смотрел на Тома, но Том не мог понять, сомневается ли он в его честности или же размышляет над услышанным. Мак-Каррон напоминал ему типичного американского торговца автомобилями, да и вообще торговца – жизнерадостный, учтивый человек, со средними умственными способностями, который с мужчиной может потолковать о бейсболе, а женщине отпустить глупый комплимент. Том составил о нем не слишком высокое мнение, хотя, с другой стороны, неумно недооценивать противника. Пока Том рассматривал его, Мак-Каррон раскрыл свой небольшой рот и произнес:

– Если у вас есть еще несколько минут, мистер Рипли, не могли бы вы спуститься со мной ненадолго вниз?

– Разумеется, – поднимаясь, ответил Том.

– Мы скоро вернемся, – сказал Мак-Каррон, обращаясь к мистеру Гринлифу и Мардж.

Подойдя к двери, Том обернулся, потому что мистер Гринлиф тоже поднялся и начал было что-то говорить, хотя Том его и не слушал. Том вдруг увидел, что идет дождь – по оконным стеклам хлестали серые потоки мелкого дождя. Он оглянулся, точно в последний раз, – торопливо, не в состоянии толком что-либо разглядеть. Мардж будто съежилась и показалась ему крохотной посреди огромной комнаты, а мистер Гринлиф по-старчески суетливо семенил ногами, против чего-то возражая. Но уютный гостиничный номер был вполне реален, как и вид по ту сторону канала, где стоял его дом, – из-за дождя его, однако, не было видно. Возможно, он никогда его больше не увидит.

– Вы… скоро вернетесь? – спросил мистер Гринлиф.

– Да-да, – ответил Мак-Каррон с безучастной решительностью палача.

Они направились к лифту. Значит, так это все происходит, думал Том. Несколько слов, тихо произнесенных в вестибюле. После чего его передадут итальянской полиции, а Мак-Каррон, как и обещал, вернется в номер. Мак-Каррон прихватил с собой несколько бумаг, которые достал из своего портфеля. В лифте Том принялся рассматривать лепной узор, тянувшийся вдоль таблички с указанием этажа: яйцеобразный овал, вокруг четыре выпуклые точки, еще один овал, точки, и так до цифры с указанием первого этажа. «Скажи же что-нибудь разумное, что-нибудь банальное, хотя бы о мистере Гринлифе», – сказал про себя Том. Он стиснул зубы. Только бы его не прошиб сейчас пот. Он еще не начал потеть, но пот, скорее всего, выступит у него на лице, когда они окажутся в вестибюле. Мак-Каррон был ему едва по плечо. Когда лифт остановился, Том повернулся к нему и угрюмо спросил, обнажив зубы в улыбке:

– Вы в первый раз в Венеции?

– Да, – ответил Мак-Каррон. Он направился через вестибюль. – Зайдем сюда? – Он указал в сторону бара. В его голосе звучала вежливость.

– Хорошо, – сказал Том.

В баре было не много народа, но не оказалось ни одного свободного столика, который не стоял бы слишком близко к другим столикам. Неужели Мак-Каррон станет обвинять его в таком неудобном месте, преспокойно выкладывая на стол факт за фактом? Том сел на стул, который придвинул ему Мак-Каррон. Сам Мак-Каррон сел спиной к стене.

Подошел официант.

– Signori?

– Кофе, – сказал Мак-Каррон.

– Капучино, – сказал Том. – А вам капучино или эспрессо?

– Который из них с молоком? Капучино?

– Да.

– Тогда мне его.

Том сделал заказ.

Мак-Каррон смотрел на него, улыбаясь краешком губ. Том ожидал три или четыре начала: «Так это вы убили Ричарда, не так ли? С кольцами-то, выходит, сплоховали?» Или: «Расскажите о моторной лодке в Сан-Ремо, мистер Рипли, и поподробнее». Или просто, спокойно направив разговор в нужном направлении: «Где вы были пятнадцатого февраля, когда Ричард высадился в… Неаполе? Хорошо, а где вы тогда жили? Где вы жили в январе?.. Вы можете это доказать?»