Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.

Столкнувшись с растущими потерями, Талибан начал испытывать недостаток живой силы и стал мобилизовывать в армию молодых жителей Кабула, заходя в мечети и хватая молящихся. Еще тысячи добровольцев пришли из Пакистана, где некоторые улемы закрыли свои медресе и не оставили своим ученикам другого выбора, кроме как записываться в Талибан. Тысячи пакистанских студентов и афганцев из лагерей беженцев прибывали в Кабул и Кандагар на автобусах, нанятых пакистанскими исламскими партиями. Пакистан отменил для них все паспортные и визовые формальности.

Получив свежие подкрепления, Талибан начал новое наступление на западе, двигаясь из Герата на север, в провинцию Бадгис. К концу октября 1996 года Исмаил Хан и его 2000 бойцов, бывших в изгнании в Иране, были переброшены в Меймене на самолетах Дустома, чтобы удерживать фронт против талибов в Бадгисе. Иран перевооружил и заново оснастил силы Исмаил Хана, откровенно пытаясь поддержать тем самым новый альянс против талибов. После начала ожесточенных боев в Бадгисе, в которых обе стороны широко использовали авиацию, еще 50 000 перемещенных лиц бежало в Герат. Это еще более усугубило проблему беженцев, которая приобрела катастрофические масштабы из-за сильных снегопадов и боев, мешавших ООН и гуманитарным организациям доставлять помощь.

Несмотря на сильные снегопады, талибы отбросили Масуда от предместий Кабула. К концу января 1997 года они вновь овладели почти всей территорией вдоль шоссе Саланг, захватив авиабазу Баграм и Чарикар. Масуд отступил в Панджшер, а талибы двинулись на север, навстречу Дустому.

Падение Кабула и последовавшие за ним тяжелые бои вызвали серьезную тревогу во всем регионе. Иран, Россия и четыре республики Средней Азии публично предостерегли Талибан от дальнейшего движения на север и заявили, что они помогут перевооружить альянс против талибов. Тем временем Пакистан и Саудовская Аравия направили в Кабул свои дипломатические миссии с тем, чтобы оценить, какую помощь они могут оказать Талибану. Призывы ООН и других международных организаций к прекращению огня и предложения посредничества не нашли никакого отклика у воюющих сторон. Регион раскололся на Саудовскую Аравию и Пакистан, которые поддерживали Талибан, и все остальные государства, поддерживавшие оппозицию. Талибы так и не получили международного признания, на которое они отчаянно надеялись. «У нас нет друзей в мире. Мы завоевали три четверти страны, мы захватили столицу и не получили ни единого поздравления», — сказал с тоской мулла Мохаммад Хасан.[55]

Но казалось, что отказ Муллы Омара от компромиссов со своими противниками или с ООН, вместе с его непоколебимой верой и решимостью достичь военной победы, наконец приносят свои плоды. Кабул, столица пуштунских королей Афганистана с 1772 года, четыре года бывшая под властью таджиков, вновь оказалась в руках пуштунов. Студенческое движение, которое многие называли неспособным овладеть столицей, сделало ровно это. Несмотря на огромные потери, никогда авторитет талибов не поднимался так высоко. Ценой их победы оказался углубляющийся национальный и религиозный раскол между различными районами Афганистана.

«Война — хитрая игра, — говорил Мулла Омар, по-прежнему сидевший в Кандагаре и отказавшийся даже съездить в Кабул. — Талибы потратили шесть месяцев на то, чтобы завоевать одну провинцию, а шесть следующих провинций достались нам за десять дней. Теперь мы контролируем 22 провинции, включая Кабул. Инша алла [Если будет воля Аллаха], весь Афганистан будет у нас в руках. Мы чувствуем, что у военного решения больше перспектив после многих бесплодных попыток достичь мира путем переговоров».[56] Казалось, Северный Афганистан вот-вот упадет им в руки.

Глава 4. Мазари-Шариф, 1997 Резня на севере

Все ждали весеннего наступления талибов на Мазари-Шариф, последний оплот антиталибского альянса, находившийся под контролем генерала Рашида Дустома и его узбеков. На протяжении зимы в Мазари-Шарифе росла паника, продовольствие и горючее исчезли из-за блокады, установленной Талибаном, а обменный курс сначала удвоился, достигнув 1 доллара за афгани, а затем утроился, по мере того как состоятельные жители города бежали в Среднюю Азию.

Хотя большая часть населения Афганистана сосредоточена на юге и находилась тогда под контролем талибов, 60 процентов сельскохозяйственных ресурсов Афганистана и 80 процентов его промышленности, а также запасов полезных ископаемых и газа находились на севере. На протяжении последнего столетия контроль Кабула над севером был ключевым фактором государственного строительства и экономического развития страны. Талибам, желавшим завоевать страну и сохранить ее единство, было необходимо покончить с автономией полевых командиров на севере. Но когда в мае талибы, наконец, перешли в наступление, никто не ожидал той кровавой драмы взаимного предательства и межнациональной резни, поразительной даже по афганским стандартам и втянувшей весь регион в свой водоворот.