Талисман

— Да, разразилась страшная буря, и его швырнуло на скалы. Кто не погиб сразу в волнах, оказался выброшенным на берег, и я в том числе. Мои товарищи умирали один за другим, последний покончил с собой: он сошел с ума, трясся и плакал и, наконец, перерезал себе горло.

— Но как удалось выжить тебе?

— Я попал к Детям Змеи и остался с ними. Город отпустил меня. Он был милостив настолько, что позволил мне не только уйти, но и возвращаться. Я даже нашел Книгу Сына Света…

У Ники бешено заколотилось сердце. Что она слышит?!

— Как же ты смог ее прочитать?

— Язык Детей Змеи — почти тот же самый, на котором говорили жители Элментейта до его падения. Да и письмена те же…

— Что?! Племени знакома письменность?!

— Да. Не такие уж они дикари! И Нганга, и Мвиру, и некоторые старейшины умеют писать и читать. Они помогли мне, и мне удалось изучить Книгу. Из нее я узнал о Сыне Света, о начале и конце Элментейта, и об его проклятии.

— Ты покажешь мне Книгу? О, Муонг, она у тебя?

— Нет, она осталась в Городе. За его пределы ничего нельзя выносить, иначе духи-хранители убьют тебя. Город сам себя защищает. Мне дозволили увидеть, но никак не взять.

— Муонг, скажи мне, ты же собираешься пойти туда снова? Ведь собираешься, правда? Когда?

— Ну, во-первых, с разорванным брюхом я не преодолею многодневный путь в Элментейт. Мне бы для начала найти достаточно сил, чтобы самостоятельно вставать и справлять нужду за пределами хижины, а не обременять тебя своими проблемами…

— Пока я лежала здесь в лихорадке, ты делал для меня то же самое! Так что прекрати-ка говорить глупости!

— А во-вторых, — и в главных — я не знаю, когда Город позовет меня к себе. Он начинает мне сниться, и тогда я осознаю, что должен идти. Однако туда нельзя являться без приглашения.

— Но он снится мне. Что, если на сей раз Город зовет меня?! — это открытие потрясло Нику.

— Не исключено.

— Тогда я дождусь твоего выздоровления. И мы пойдем вместе, — сказала девушка. — А пока не станем зря терять время, и ты научишь меня языку племени.

Человек, побывавший в когтях у опасного хищника, не может быстро справиться с болезнью, и Муонг отнюдь не был счастливым исключением из правила.

Ника не покидала его ни на минуту, ревностно выхаживая и стараясь сделать все от нее зависящее, лишь бы ему было хорошо.

Девушка не задумывалась над тем, любит она Муонга или нет, но ощущала удивительную душевную близость, возникшую между ними.

Он не выносил двух вещей — одиночества и бездействия. Едва он смог сидеть, как сразу же принялся изготавливать браслеты из древесной коры, что-то вырезать, всякий раз негромко напевая или беседуя с Микой, заменяя порой английские слова на их эквивалент в языке Мбонго. Девушка делала явные успехи, на которые ее вдохновляло то, что это — речь Сына Света.

Муонг часами рассказывал о легендарном короле-жреце, свято верившем, что все люди — дети Единого, и жестоко поплатившемся за такое кощунственное, по мнению дикарей, утверждение, подрывавшее основу авторитета воителей и жрецов великого множества иных богов.

— Книга сохранила его изображения, вот подожди, сама увидишь, — говорил он Нике. — Он не был ни гигантом, ни красавцем. Самый обычный с виду человек, но какая сила исходила от него!..

Богатое воображение поэта дорисовывало то, о чем Муонгу не могли поведать никакие книги. Увлекшись повествованием, он толковал о Сыне Света так, словно знал его лично, а не был отделен от давно умершего человека толщей веков. И не только знал, но и любил как лучшего друга.

По-видимому, трагическая история чернокожего короля-жреца была в чем-то созвучна личным переживаниям Муонга, и сходство их судеб не оставило равнодушным Белого Воина.

— Если бы я был с ним рядом, — однажды сказал он Нике, — я не позволил бы его убить. Я бы его защитил! Его же все предали. Когда Элментейт осадили, его обвинили в том, будто это — его личная вина, и только если на престол взойдет новый правитель, боги смилостивятся и пощадят Город! А ведь Сын Света построил Элментейт. Город — его детище, родился при нем — и совсем ненадолго пережил своего основателя…

Если верить Муонгу, выходило, что Сын Света — великий покровитель искусств. Это он запретил делать изображения лиц правителей похожими на одинаковые застывшие маски с обязательными атрибутами королевской власти. Он повелел изображать себя таким, каков есть — с удлиненным узким лицом, к тому же несимметричным, и не преувеличивать его небольшой рост. А вот его жена Маргиад была настоящей красавицей!

— Маргиад похожа на Гларию, — едва слышно произнес Белый Воин.

— Разве жена Сына Света не чернокожая, как и он сам? — удивилась Ника.

— Конечно! Но черты ее лица такие же. Создается впечатление, словно белую женщину просто перекрасили в оливковый цвет. Она вышла замуж за предателя, сменившего Сына Света на престоле Элментейта, — с горечью добавил он, — и сама стояла во главе заговора против Элгона…

Элгон — человеческое имя Сына Света, данное ему при рождении его отцом Хатту-каном, Нике про это рассказали.