Талисман

— Разве заговор не был организован жрецами верховного бога Моана, чьи храмы Сын Света разрушил? — снова спросила она.

— Да, Моан, бог войны, которому приносились бесчисленные жертвы, иногда за раз сотни рабов! В основание его храма живьем замуровали сто пятьдесят пленных, — мрачно кивнул Муонг. — Те, кто продолжал поклоняться Моану, ненавидели Сына Света особенно сильно, но без помощи Маргиад им никогда бы не удалось расправиться с ним.

— Ну, как всегда, все зло на свете от женщин, — не удержалась Ника, но тут же прикусила язык.

Она уже успела понять, что шутить с Муонгом следовало весьма осмотрительно. Он, хоть и обладал прекрасным чувством юмора, был невероятно обидчив и чувствителен, подчас усматривая личное оскорбление там, где собеседник и не предполагал ничего подобного. Вот и сейчас он нервно взглянул на девушку, замыкаясь в себе.

— Я только хотела сказать, что, может быть, Маргиад вышла замуж за преемника Сына Света, чтобы спасти сына Элгона, сохранить династию. Так или иначе, мы этого никогда не узнаем.

О Сыне Света у Ники сложилось собственное мнение, которое она не спешила доводить до сведения Муонга, правда, все ее представления об Элгоне строились в основном именно на его словах. Перед ней ярко вставал образ умного, талантливого человека с удивительной душой, пророка, провидца, мечтателя… который, увы, как правитель был несостоятелен. Увлекшись служению возвышенным искусствам, Элгон оказался столь далек от жестоких реалий действительности, что довел свой народ до полного обнищания и гибели. Ему следовало сочувствовать, а не видеть в нем героя…

— Сын Элгона умер, не дожив до совершеннолетия, — напомнил Муонг.

— Да, но Маргиад тут ни при чем! Все, что могла, она для него сделала, — возразила девушка.

— Она дважды предала своего великого мужа — при его жизни и после смерти! Не спорь со мной! Мне лучше знать!

— Ты разговариваешь, как ребенок! Ладно, ладно, в конце концов, ты имеешь полное право оставаться при своем мнении.

Ее саму занимало иное: найти талисман. Представитель Братства, беседовавший с Никой в далекой Румынии, подробно описал заветную вещицу: камея из крупного оникса, изображавшая солнечный диск с лучами, оканчивающимися человеческими ладонями в ритуальном жесте благословения.

Но Элментейт велик; она не способна разобрать все его руины по камешку, стремясь достигнуть цели!

— Послушай, а зачем ты спускался в ту яму?

— Я, не предполагая о приливах, хотел найти останки Элгона и предать их земле…

— Ну какие останки через семь сотен лет! Да и не только Сын Света окончил там свои дни. Ты не сумел бы отличить одни кости от других, даже если бы они сохранились.

— Гм… — замялся он. — Бара, скажи, Город все еще снится тебе?

— Да, чувствую, он зовет меня, — вздохнула девушка. — Но я и с места не сдвинусь, пока ты не будешь готов к походу.

Раны Муонга заживали неплохо. Но Белый Воин, хоть и был все еще очень слаб, рвался в путь.

О своем прошлом он по-прежнему упоминал мало. И событий до того момента, когда волны выбросили его прямо на разрушенные ступени лестницы дворца-крепости, в своем повествовании не касался. Из этого Ника сделала неутешительный вывод: он по-прежнему не полностью доверяет ей.

Он даже все еще называл ее Барой, а своего настоящего имени не раскрывал, хранил в тайне, как и многое другое. Девушка не торопила его. Она была с ним терпелива и, по возможности, насколько позволяла собственная суровая натура, нежна. А Муонг оказался страстным, неукротимым любовником, дарившим ей немало радости, и всегда стремившийся в первую очередь доставить удовольствие женщине, а уж потом подумать о себе. Нику подобное отношение радовало; она считала, что по-своему любит Белого Воина, но не до умопомрачения: в ее жизни ни один мужчина не мог стать средоточием смысла существования — особых иллюзий она на свой счет не питала. Любовь для нее была вроде вяленых ломтиков дыни — вкусно, конечно, но если съесть слишком много, получишь несварение желудка.

После тяжелейших ран, нанесенных когтями леопарда, только через две с половиной луны Муонг снова вышел на охотничью тропу — и вернулся с добычей. Он радовался этому как ребенок, а спустя еще три дня сказал Нике:

— Пора. Город позвал и меня.

— А выдержишь? — усомнилась девушка. — Не обижайся, но, если что, я не вытащу тебя на себе. Давай подождем еще немного?

— Нет. Да и Нганга убежден, что я доберусь до Элментейта. Путь, конечно, неблизкий и опасный, но мне удавалось проделывать его не раз и не два. Тогда я был один, а сейчас мы пойдем вместе, и оружия у нас хватит! Нам нужно пробраться через лес, миновать горный хребет и болота, а там до Города рукой подать.

— Да уж, проще некуда, — протянула Ника. — И сколько времени занимает такой путь?

— Когда как, в среднем две-три седмицы. Эй, Бара, ты — женщина смелая, решайся!..

4. Город Сына Света

Пробуждение было подобно сказке…

Ника открыла глаза и обрадовалась небу без единого облачка.