Талисман Белой Волчицы

— Местные воеводы тоже хорошо руку приложили к подобному промыслу. — Маша окинула Алексея недовольным взглядом, словно именно он был повинен в том, что ватаги «гуляшников» грабили могилы, делясь добычей с местными чиновниками, которые смотрели на это сквозь пальцы, а зачастую даже поощряли грабеж, видя в нем источник пополнения казны и своего кармана.

— Я думаю, — продолжала Маша, — даже указы Петра Первого не смогли остановить грабеж и осквернение курганов. Никита Демидов, тот самый, который основал уральские заводы, как-то подарил ему целую коллекцию сибирских могильных вещей, и государю они очень понравились. После этого он велел закупать курьезные вещи и отправлять их в Мануфактур — коллегию.

— В коллекцию Демидова входили золотые и серебряные бляхи с изображением дерущихся зверей да еще, кажется, шейные гривны с фигурками барса и оленя, — уточнил Владимир Константинович и посмотрел на Алексея. — Вас не пресытили наши разговоры, Илья Николаевич? Нас с Машей не переслушаешь!

— Что вы, мне очень интересно, — совершенно искренне ответил Алексей, хотя часы уже показывали второй час ночи и день у него был не из самых легких. Но ему и вправду не хотелось спать. Приезд Маши и вызванная этим радостная суматоха отодвинули ужин на более позднее время. Поэтому следующий за ним вечерний чай и связанные с ним беседы затянулись за полночь. Но на этот раз говорили большей частью Владимир Константинович и Маша, а Алексей только слушал, до крайности пораженный теми познаниями в археологии, которые вдруг обнаружила племянница учителя.

Маша только на первый взгляд казалась хрупкой и беззащитной. В спорах с дядюшкой она ни в коей мере не желала сдавать позиций. То и дело поправляя рукой слегка вьющиеся, выбивавшиеся из прически пряди волос, она приводила все новые и новые доводы в пользу своей теории, с пылом доказывала, что освоение Сибири нанесло непоправимый Ущерб ее историческим памятникам.

Щеки ее раскраснелись, а мелкие веснушки, разбежавшиеся по щекам, нисколько ее не портили, а лишь добавляли ощущения свежести и чистоты, которые исходили от нее, струились потоком какой-то особой, чуть ли не солнечной энергии…

Русые волосы с легкой рыжинкой пышным ореолом окружали ее головку. Серо-зеленые глаза в щеточке густых темных ресниц за стеклами очков казались еще больше и выразительнее.

Алексей прошелся взглядом по ее лицу, отмечая каждую его черточку. Тонкие брови, которые она сердито хмурила, если не удавалось переубедить дядюшку, или поднимала в удивлении домиком, когда он неожиданно легко уступал ее доводам… По-детски пухлые, удивительно яркие и четко, словно колонковой кистью, выписанные губы… Небольшой нос, с которого то и дело сползала дужка очков, и Маша с досадой водворяла пальцем ее на место…

Он продолжал исподтишка изучать ее лицо, пытаясь найти источник того необыкновенного обаяния, которое излучала эта девушка. Нет, совсем не писаная красавица сидела напротив него и отчаянно спорила со своим дядюшкой на темы, которые никогда не интересовали Алексея. Вернее, прежде он даже не подозревал, что подобные проблемы существуют…

— Я думаю, на сегодня споров хватит, — наконец сказал Владимир Константинович и посмотрел на большие настенные часы. — Пора спать! А завтра мы отправимся с тобой, Машенька, в урочище Кайтак. Я познакомлю тебя с интереснейшим человеком. По сути, он официальный гробокопатель. И все, что ни найдет в курганах, обязан сдавать в казну. Деньги ему платят небольшие, но на жизнь старику хватает. Там в урочище он себе даже юрту выстроил…

— И ты уверен, что он все сдает в казну? — улыбнулась Маша скептически. — Наверняка лучшие образцы уходят в руки коллекционеров и заезжих перекупщиков. Ты не можешь отрицать, что подобное явление тебе тоже знакомо.

Владимир Константинович развел руками:

— Конечно, от этого никуда не денешься. Даже в нашем обществе любителей древней истории находятся охотники до могильных сокровищ, хотя уставом общества строго запрещено приобретать древности с рук, если они найдены не в ходе археологических раскопок.

— Самое обидное, что деньги за подобные находки, зачастую бесценные, пропиваются в кабаках, а сами находки или исчезают бесследно в купеческих коллекциях, или переплавляются в тиглях, превращаются в безвкусные сережки и колечки для тех же купеческих дочек. — Маша сердито нахмурила брови и с негодованием посмотрела на Алексея.

И он вновь почувствовал себя виноватым, словно только что вдел сережку из «бугорного» золота в ушко какой-нибудь… Анфисы Никодимовны. Нет, что ни говори, даже эта замечательная встреча с очаровательной девушкой, задушевные беседы и пылкие споры за поздним чаем не смогли изгнать из памяти те несколько мгновений, когда он мысленно уже попрощался с жизнью, а затем непомерно радовался тому, что жизнь не оборвалась в тех таежных буераках, в которые он столь неосмотрительно сунулся…