Талисман Империи

– Обычно к Августу смиренно прибегают цари и ищут его дружбы, – как бы невзначай сказал он. – Я, государь, ни в коей мере не хотел вызвать твой гнев. Наоборот, император желает решить вопрос мирно. Он прислал тебе подарки.

Легат обернулся и подал знак. В зал вошла плавной походкой женщина в лиловой тунике, поверх которой была пурпурная шелковая стола²¹ и прозрачная дымчатая палла²², покрывающая голову и лицо. Грациозная фигура, гордая осанка, тонкая талия, высокая грудь, гладкая кожа, украшения из золота и драгоценных камней делали ее царственно величавой. В руках она несла ларец слоновой кости и, остановившись около легата, низко поклонилась царю. У Фраата дух захватило, он уже забыл, что надо презирать посланника, все мысли, чувства и эмоции сосредоточились на созерцании неземной красавицы.

Лоллий открыл крышку ларца и достал странную вещь:

– Государь, подарок Августа – механический лунный календарь Юлия Цезаря! В окошечке этой коробочки движутся картинки.

В лунном календаре, отделанном золотом и сапфирами, перемещался с помощью пружинного механизма диск синего цвета с изображением лун и звезд. В окне показывались фазы роста и убывания нарисованных лун вплоть до полнолуния, а в период новолуния выплывало звездное небо.

– Богам угодно принять твой подарок, – произнес Фраат, не очень заинтересовавшись игрушкой. Ларец с подношением забрал секретарь, а царь напрямик задал вопрос: – А эта женщина – тоже подарок?

– Да, великий царь, для твоего гарема! Муза – фаворитка императора Августа.

Как скульптор снимает покрывало со статуи, так Лоллий сдернул с головы женщины ткань. Фраат ахнул. Самообладание покинуло его при виде совершенной красоты. Пышные золотистые волосы, уложенные локонами и косами в сочетании с жемчужным венцом, утонченные черты лица, пухлые губки, блуждающий взгляд – обезоруживающая красота поражала. Муза источала неотразимость. Вот она медленно подняла глаза на царя, и он прочитал в них страсть, необузданность и чувственную энергию. Власть над мужчиной завоевана.

– Подарок с благодарностью принимаю, – мечтательно произнес царь. – Твоему императору будут возвращены орлы и пленные.

– Что?! – закричал венцевозлагатель. – О, победитель! Ты должен заставить Рим уважать себя, а не менять реликвии на какую-то блудницу!

– О, спаситель! – возмутился верховный жрец: – Они хотят подавить нашу волю, размыть нацию, уничтожить как государство! Возврат римских военных знаков и знамен лишь укрепит Августа в мысли, что с нами можно поступать как с рабами. Эти реликвии – вечный укор Риму. Она – шпионка! Богам угодно, чтобы ты ее казнил!

Фраата уже не волновали государственные интересы, заполучить красавицу стало навязчивой идеей, тем более что остальные родичи промолчали, проникшись восхищением к подарку.

Царь встал:

– Мы укрепим наши отношения с Римом, и первый шаг – вернем орлов!

Аудиенция завершена, Лоллий, удовлетворенный, поклонился и чеканным шагом вместе с Гатерием пошел из зала. Его истинные чувства просачивались на лице, несмотря на все попытки скрыть их. Гатерий увидел «триумф жулика».

Фраат подошел к Музе и, сосредоточенно глядя на красавицу, стал неторопливо ходить вокруг нее, мягко говоря:

– Содержание в гареме драгоценного алмаза послужит удостоверением дружбы с Римом и однажды укрепит наши политические связи.

Поздним вечером, когда дворец уже спал, верховный жрец, опьяненный Хаомой²³, молился в святилище бога солнца Шамаша. Рядом с каменным изваянием Шамаша по зороастрийским традициям горело неугасимое пламя священного огня, в котором жрец уже различал лик бога.

– Владыка дня! – говорил он, стоя на коленях. – Как праведный судья дай мне силы противостоять царю Фраату, уберечь страну от самозванки и авантюристки…

Внезапно за спиной промелькнула тень. Пожилой служитель культа вздрогнул и, озираясь, крикнул:

– Кто здесь?! О, никого! Показалось. – Он продолжил: – Пусть эта Муза сгинет!..

Помолившись, поднялся с колен и, шаркая, пошел к выходу. Колонны, увенчанные каменными бычьими головами, в свете негасимого огня отбрасывали длинные призрачные тени. Одна из теней, похожая на человека в плаще, отделившись от колонны, преградила ему путь. Не успел жрец вскрикнуть, как обнаженный клинок, ярко сверкнув в свете негасимого огня, вонзился ему в сердце…

В своих покоях венцевозлагатель готовился отойти ко сну. Оставшись в одной тунике и шапке, он подошел к столу и, взяв глиняный кувшин, наполнил вином свой серебряный кубок. Отхлебнув, довольный и счастливый, что-то бормоча себе под нос, подошел к кровати и, поставив кубок на приставной столик, полез под покрывало, говоря сам с собой:

– Еще посмотрим, кто будет властвовать в Парфии! Судьба правителя зависит от аппетита свиты.

Парчовая занавеска балдахина колыхнулась, огонек лампы на столике заплясал. Венцевозлагатель насторожился. В полутемной комнате промелькнула тень. Он вскочил с кровати и, выхватив спрятанный под подушкой кинжал, закричал:

– Кто бы ты ни был, я убью тебя!!