Talk to me (Поговори со мной) (СИ)

– Делать… тоже нельзя, – в носу начинает щипать и подбородок дрожит.

– Ты… ты шутишь.

– Мне стоит уехать, – я прячу лицо в ладонях, лишь бы не смотреть ему в глаза. – Сейчас же. Мне вообще нельзя было сюда приезжать…

– Кто тебя выпустит из страны? – усмехается Драко. – Ты ведь тоже под подозрением.

И это он вместо просьбы остаться...

– Скотина! – несдержанно восклицаю я.

– Как будто ты не знала!

Знала. В глазах стоят слезы, схватив сумку, я уже хочу отправиться к выходу.

– Драко… давай останемся друзьями.

Сначала он просто усмехается, потом начинает дико хохотать на весь кабинет.

– Мне не нужны друзья, – жестко отрезает он. – Я тебя никуда не отпускал! – восклицает Драко, когда я уже касаюсь дверной ручки.

– Я сама ушла.

– И тут он, представляешь, мне говорит: «Вы уже неделю во Франции, и еще не пробовали французский поцелуй?». Я просто обалдела! Но целовался он и вправду хорошо. А потом он превратился в сиреневого единорога.

– Сиреневого? – безразлично спрашиваю я, продолжая размешивать сахар в чае.

– Ева, это единственное, что тебя смущает?

Приходится поднять на Настю глаза. Она вопросительно смотрит на меня, сложив руки на груди, скрестив ноги.

– Ева, что происходит?

В кухонное окно видно, как Егорка гоняет на метле над опушкой, изо всех сил стараясь держаться земли, чтобы не вылететь за пределы защитного поля.

– Ничего, – я беспокойно тру у основания безымянный палец на правой руке.

– Понятно, – Настя встает, чтобы налить еще чаю. – Кстати, мама твоя приезжала.

Я вскакиваю, чашка выпадает из рук и летит на пол.

– Что?!

– Ага, вместе с сестрицей, – Настя отхлебывает из чашки.

– Что?! Она ведь знает, что я в Лондоне!

– А она и не к тебе приезжала.

– Как это?

– Они Егора искали.

Сердце плюхается на дно желудка, коленки простреливает неприятная слабость, и мне приходится опереться о столешницу.

– Да расслабься, я, как только ее увидела, отправила его с друзьями в город. Он был вне себя от восторга.

Я облегченно выдыхаю. Представляю, что моя маман могла наговорить Егорке… что он обуза, что портит мне жизнь… Инстинктивно я снова тру палец.

– Может, тебе пора вернуться? – чуть обеспокоенно спрашивает Настя.

– Что? Нет, не сейчас, – я сажусь, но руку от пальца не убираю.

– Понятно. Вижу, с последнего моего визита дела сильно продвинулись, и ты больше не френдзона, – Настя ловит мой якобы непонимающий взгляд. – Колечко обручальное очень красивое.

– Это не обручальное кольцо, – я отрицаю только последнюю часть Настиного умозаключения, пряча руку под стол.

– Тогда почему на правой руке?

Потому что для нас это было действительно что-то вроде обручального кольца. Обязательство, которое мы хотели взять, а не которое кто-то навязывал.

– Ева, давай посмотрим на это так, – Настя всегда понимала, как я думаю, – тебе кажется, что он абсолютно искренен и открыт с тобой, но если бы ты хоть на секунду сняла розовые очки, то смогла бы рассмотреть второй вариант. Это ведь он надел тебе кольцо на правую руку, верно? Ты не думала, что он просто… хочет избежать лишних вопросов? Коль скоро здесь обручальное кольцо носят на левой руке, про твое никто и не задумается! К тебе никто не будет приставать, тебе не придется врать, а значит, подводить его под подозрение.

– Неправда! – по-детски уверенно и отчаянно заявляю я.

– Ладно, давай с другой стороны подойдем… – начинает раздражаться Настя. – Допустим, он с тобой искренен. А ты? Рассказала ему про диссертацию, мракоборец ты мой недоделанный? О его жизни напишут свиток длинной метров в десять, а то и больше! Уверена, его самолюбию польстит! А потом он скажет: «Чао, мерзкая маленькая грязнокровка», и ты наконец вернешься в Россию!

Иногда я жалею, что рассказываю Насте все в мельчайших подробностях, но это будет позже, потому что сейчас правда о том, на каких небесах я провела последние три недели, льется безостановочно. И странное дело, я вижу – она завидует. Она, у которой никогда не было проблем с мужским внимание, смотрит мне в глаза с разгорающейся ревностью к моему смешному счастью.

– Солнце, это все прелестно, – чуть надменно заявляет Настя, подходя к окну, и продолжает уже чуть лениво: – только зачем тебе эти проблемы? Он почти женат, и если ты этого не понимаешь, то ничем помочь не могу. Ты можешь спокойно вернуться в Россию, и найти себе сотню чудесных парней, с которыми можно также чудесно заниматься сексом, которые будут относится к тебе по-человечески, и заметь…

– А я не хочу сотню! – зло восклицаю я. – Я не хочу быть, как ты! Не хочу спать с каким-нибудь парнем, потому что припекло! Я хочу заниматься любовью с тем самым. Хочу, чтобы он рассказывал мне о глупостях, творящихся в его голове, хочу видеть, как он радуется. Хочу любить его. А ты… и не знаешь, что это слово значит!

Она никогда не злится. Не срывается, не кричит.

– Ты, пожалуй, напиши Северенко, когда Егора забрать нужно, – спокойно говорит Настя, направляясь в комнату. – Конечно, каминной сетью он, наверное, и сам доберется…

– Насть… – я иду за ней, но слова «Прости меня» не произносятся.

– Хотя он несовершеннолетний, а это международный перелет.