Talk to me (Поговори со мной) (СИ)

Услышав интонацию, я выпрямляюсь и почти твердо отвечаю: «Да». Будь у меня хоть нога сломана, я ответила бы «Да». Ваня уже бредет к выходу, еще поглядывая на меня, но, видимо, поняв, что больше мне ничего не угрожает. Неуверенными шагами я тоже двигаюсь к лестнице, держась стеночки, цепляясь за выступающие камни на выщербленной заклинаниями кладке. Уже у выхода что-то заставляет меня обернуться, и взгляд сразу выцепляет тело Стояна, отчего я вся замираю, моментально напрягшись. Драко хмурит брови – мол, чего встала? – и смотрит туда же, на всякий случай удобнее перехватив палочку. Поэтому, как красочно мой желудок реагирует на представшую глазам сцену, он видит только, когда действо уже кончилось. Впрочем, удержать меня поперек талии, чтобы я не сверзилась со ступеней, давно уже лишенных перил, он успевает. Драко качает головой, будто говоря: «Уж какой из тебя мракоборец».

Тем не менее, дальше помогать он мне не спешит, решив (и не прогадав), что его ледяной взгляд послужит лучшей мотивацией подняться самой и выбраться в конце концов из подвала. Иду я медленно, путаясь в пропитавшейся кровью юбке платья, с большей охотой я доползла бы, но гордость не позволяет. Выйдя на свет, уже не заботясь, как Драко на меня посмотрит и что подумает, я сажусь на траву, тяжело вдыхая прохладный воздух. Убедившись, что я не помру прямо тут и, если все-таки соберусь, то найдется колдомедик, который и с того света вытащит, Драко сам отправляется к маленькому шатру, где целители раздают зелья, заклинанья и мысленные пендели молодым нерадивыми мракоборцам, невесть как сдавшим экзамен, но не могущим даже небольшой укус залечить. Невдалеке стоит Гарри, которому докладывается юнец, видимо, более удачливый, чем его коллеги, потому как отделался он лишь парой царапин, теперь с гордостью демонстрируемых главе отдела.

Он так спокоен, хладнокровен… неужели он не понимает, что десять минут назад прервалась жизнь? Пусть подлого, отвратительного, но… ведь он дышал, о чем-то думал. Великий Перун, я убила человека…

Мысль эта захлестывает все сильнее и сильнее, вызывая головокружение. Воды…

Низенький водопад весело журчит, неся свои воды вниз, образуя на земле запруду, которая тянется под стену замка. На негнущихся ногах я встаю и дохожу до манящей прохлады, встаю под воду… и судорожно громко вдыхаю, словно в последний раз, когда ледяные струи режущими иголками проходятся по разгоряченной коже, омывают вмиг прилипшее к телу платье. Розовые разводы струятся по воде, оставляя на ткани только бурые пятна, вымыть которые может разве что магия. Рана на левой руке и руна на шее кровят, добавляя алого цвета, но я только сильнее растираю себя, пытаясь смыть…

Холодно. Это освежает, прочищает мозги, но, к сожалению, не избавляет меня от способности осознавать всю ту же страшную мысль: я только что убила человека. Я все возвращаюсь и возвращаюсь к секунде, когда металл с характерным чавканьем, осознанным уже потом, пронзил его тело, и красная пузырящаяся кровь на губах, и глаза…

– Эва, – тихо зовет подошедший Гарри, – ты… в порядке?

Звучит до жути глупо, и он наверняка это знает, но зато понятия не имеет, как начать неловкий разговор. Медленно повернув голову, я нервно усмехаюсь и опускаюсь на бережок. На плечи мне ложится одеяло.

– Визу мне точно больше не откроют, – захожусь немного истерическим смехом и шоркаю платье, пытаясь отмыть его от крови, а одеяло падает с плеч.

– Чего? – Гарри замирает с ним в руках, собираясь снова накрыть меня.

– Ну, после того, как я тут человека угрохала, – объясняю я, но Гарри продолжает тупо на меня таращиться. – Не важно, – машу я рукой. – Просто пыталась пошутить.

Гарри явно силится понять, в чем тут шутка, но мой особенно тонкий юмор для него не доступен.

– Ты… ты ведь защищалась, – он наконец накидывает одеяло на мои плечи.

– Да… – получается как-то отстранено, потому что в голове зреет внезапный вопрос: – Ты когда-нибудь убивал?

– Нет, – честно признается Гарри. По нему сразу видно, что он всегда предпочитает сохранять жизнь, даже отъявленным мразям, в надежде, что тюрьма сможет их перевоспитать.

– А Темный Лорд?

– По нему его собственное заклинание отрекошетило.

– Значит, ты не при чем… – бурчу себе в нос, комкая траву.

– Слушай… да не переживай ты так. Он был тем еще подонком, чтобы его жал…

– Я хотела его убить, – внезапно, даже для самой себя, отрезаю я. – За то, что он из меня монстра сделал. Я так долго хотела найти его… чтобы убить. Не просто Авадой кинуть, неееет. Я бы растянула удовольствие: связала, а потом бы мучила Круциатусом, чтобы он знал, каково это – биться в агонии. Может, и клыки бы в ход пустила. И только потом бы убила. Но я никогда не думала… что через меч почувствую, как у него бьется сердце. Что… увижу взгляд… гаснущий. Раз… и пф…

Гарри молча смотрит на меня, с отвращением даже, не находя слов на такое признание. Словно сейчас меня свяжут путы, и я окажусь в Азкабане вместе с преступниками…

– Ева! – раздается радостный мальчишечий крик.