Талтос

Это не сон. Это тревога – то, что возвращается прежде всего, оживает снова и держит крепко. Как они выглядят, когда лежат вместе? У нее такое же ледяное лицо? А он подобен лесному сатиру? Маг касается ведьмы… маг на ведьме…

Увидит ли все это Бру с каминной полки?

«На память о том, как ты держала ее» – вот что он напишет на карточке для Роуан. И голубые глаза Бру будут смотреть из-под тонкой оберточной бумаги, которая должна быть цвета ее глаз, – не забыть сказать об этом.

И это будет решением Роуан и решением Майкла – держать ли под рукой эти драгоценные подарки, как он десятилетие за десятилетием держал их под рукой, словно идолов, которым молятся, или же передать их ребенку Майкла и Моны… И может быть, большие глаза огромной Бру будут смотреть на малыша. Увидят ли они кровь магов, как мог бы увидеть ее он, если бы осмелился поехать к ним через некоторое время после того, как дитя появится на свет, как они говорят… если бы он осмелился, просто посмотреть на них издали… семейство колдунов… семейство из легендарного сада, где некогда прогуливался Лэшер и где его останки были преданы земле… из того сада, который может скрывать и другой фантом – призрака, что подсматривает сквозь маленькое, незаметное зимнее окошко…

Глава 33

Пирс встретил их в аэропорту, слишком воспитанный, чтобы расспрашивать о владельце самолета или о том, куда они ездили, и жаждущий лишь поскорее доставить их на строительную площадку нового медицинского центра.

Жара была поистине удушающей. Так приятно вернуться в свой город, думал Майкл, и в то же время он был не уверен во всем: будет ли еще расти трава, окажется ли Роуан, теплая и доверчивая, снова в его объятиях, следует ли ему держаться подальше от того высокого человека из Нью-Йорка, с которым он познал весьма необычную дружбу…

И прошлое. Прошлое больше не казалось веселым и никогда не будет казаться, но останется чем-то таким, что полно тяжести, проклятий, тайн…

«Отведи взгляд от мертвых тел. Забудь старика, падающего на пол. И Эрона. Где умер Эрон? Явится ли его дух, когда наконец все прояснилось, простит ли? Прощать – это особый наш дар».

Они вышли у края огромного прямоугольника раскопанной земли. На щитах было написано: «Мэйфейровский медицинский центр» – и еще десятки имен и дат. И еще что-то слишком мелкое для его стареющих глаз. Майкл подумал, не утратят ли его глаза своей синевы, когда уже не смогут ничего толком видеть. Бывает ли такое? Или он по-прежнему сохранит этот дар судьбы, даже когда перестанет замечать, что девушки на него оглядываются или что Роуан слегка смягчается, чуть заметно изгибая губы?

Майкл постарался сосредоточиться на строительстве, на том, что продвижение было воистину изумительным, что несколько сотен человек работали здесь на четырех корпусах, что медицинский центр действительно рождался к жизни.

Неужели на глазах Роуан были слезы? Да, действительно, эта лощеная леди с коротко подстриженными волосами, в сшитом на заказ костюме из мягкой ткани молча плакала. Майкл придвинулся ближе. Какого черта нужно расстояние между ними, все это уважение личного пространства? Он крепко обнял Роуан, нащупал самую нежную часть ее шеи и стал целовать, пока не почувствовал, как она склоняется к нему, как приятная дрожь пробегает по ее ладоням…

– Тут все здорово поработали, все вы, я даже не ожидала такого, – сказала она, обратив взгляд на Пирса, застенчивого Пирса, покрасневшего от ее комплимента.

– Это мечта, которую вы нам подарили, Роуан. А теперь это и наша мечта тоже, а поскольку все наши мечты становятся реальностью… Ну, раз уж вы снова здесь, с нами, то и эта мечта станет реальностью.

– Вполне адвокатская речь, выражающая самое основное и достаточно эмоциональная, – признал Майкл.

Не ревновал ли он к этому парнишке? Женщины наверняка сходили с ума, когда видели Пирса Мэйфейра. Если бы только Мона его заметила, она, возможно, решила бы, что он создан для нее, особенно теперь, когда после смерти Гиффорд ее сын отстранился от своей невесты Клэнси. И все чаще и чаще Пирс усаживался неподалеку от Моны и не сводил с нее глаз. Да, может быть, и в Моне постепенно нарастает интерес…

Майкл коснулся щеки Роуан:

– Поцелуй меня.

– Это же вульгарная демонстрация, – промурлыкала Роуан, – и ты это знаешь. Все рабочие на нас смотрят.

– Надеюсь, – кивнул Майкл.

– Поехали домой, – прошептала она.

– Пирс, как там Мона, ты что-нибудь знаешь? – спросил Майкл.

Они сели в машину. Майкл и забыл уже, каково это – ездить в нормальных автомобилях, жить в обычных домах, иметь обычные мечты. Голос Эша напевал ему во сне. И даже сейчас Майкл слышал этот музыкальный шепот. Но вправду ли они когда-то еще увидят Эша? Или Эш исчезнет за бронзовыми дверями, отрезав себя от них, отделенный от всех своей империей, своими миллиардами, и будет вспоминать о них разве что случайно, хотя они могли бы позвонить ему, приехать в Нью-Йорк и прямо посреди ночи нажать кнопку дверного звонка: «Ты нам нужен!»