Талтос

Роуан с рассеянным видом снова достала сигарету, потом точно так же, как в первый раз, слегка вздохнула и засунула сигарету обратно в пачку.

– Да я не против, если ты закуришь! – сказала Мона. – Я не курю, спасибо моему суперинтеллекту, но…

– Скоро будешь против.

– О чем это ты?

– А ты не знаешь?

Мона была ошеломлена. И заговорила не сразу:

– Ты утверждаешь… Боже, я бы знала…

Она откинулась на спинку стула. В прошлом у нее было множество задержек. И она всегда звонила своему гинекологу посоветоваться.

– Я думала, это просто задержка…

– Ничего подобного, – возразила Роуан. – Это ребенок Юрия?

– Нет, – качнула головой Мона. – Это невозможно. Сэр Галахад[8] был слишком осторожен. Я хочу сказать, этого категорически не может быть.

– Это ребенок Майкла.

– Да. Но ты уверена в том, что я беременна? Это было всего месяц назад, и…

– Да, – ответила Роуан. – Ведьма и врач видят одно и то же.

– Значит, это может оказаться Талтос, – пробормотала Мона.

– Хочешь найти причину, чтобы избавиться от него?

– Нет! Ни в коем случае! Ничто на свете не заставит меня избавиться от него!

– Ты уверена?

– А насколько я должна быть уверена? – спросила Мона. – Роуан, мы католическая семья. Мы не отказываемся от младенцев! Кроме того, я бы не отказалась от этого ребенка в любом случае, кем бы ни был его отец. А если уж это Майкл, то тем более у всех есть повод порадоваться, потому что Майкл – часть семьи! Ты ведь и в самом деле не слишком хорошо нас знаешь, Роуан. И даже теперь не до конца понимаешь… Если это ребенок Майкла… Если я действительно беременна, то это…

– Договаривай, прошу.

– Почему бы тебе не закончить за меня?

– Нет. Я предпочитаю услышать это от тебя, если ты не против.

– Если я беременна от Майкла, то Майкл может стать отцом следующего поколения, которое унаследует этот дом.

– Да.

– А если дитя окажется девочкой, я смогу назначить ее наследницей всего, и… и вы с Майклом можете тогда стать ее крестными родителями. Мы можем стоять все вместе перед купелью во время крестин. Мы можем стоять там, а потом у Майкла появится ребенок, а у моего ребенка будет тот отец, какого я хотела бы для него, отец, которому все будут доверять и которого будут любить.

– Я так и знала, что ты нарисуешь куда более красочную картину, чем это сделала бы я, – мягко, немного грустно произнесла Роуан. – Но ты превзошла все мои ожидания. И ты права. В этой семье есть еще много такого, чему я должна научиться.

– Это краски церкви Святого Альфонса, где крестили Стеллу, и Анту, и Дейрдре. Думаю, и вас тоже там крестили.

– Мне об этом никто никогда не говорил.

– Мне кажется, я что-то такое слышала. Похоже, именно так они и сделали.

– Значит, не стоит опасаться, что ты вдруг решишь избавиться от него?

– Да ты, наверное, шутишь! Я хочу его! Если серьезно, я хочу любого собственного ребенка! Послушай, я буду настолько богатой, что смогу купить что угодно в этом мире, но нет ничего такого, что заменило бы мне собственное дитя! И я могу это осуществить только одним способом. Ох, если бы ты лучше знала нашу семью, если бы ты не провела всю жизнь в Калифорнии, ты понимала бы, что тут и говорить не о чем, если, конечно, не… Но даже тогда…

– Если что?

– Давай будем беспокоиться, когда что-то действительно произойдет. Ведь должны быть какие-то признаки, всякие мелкие знаки, если там что-то не так…

– Возможно. Но не обязательно. Когда я носила Лэшера, никаких признаков не было до последнего момента.

Мона хотела возразить, сказать что-то, но слишком глубоко погрузилась в мысли. Ее собственный ребенок. Ее собственный ребенок, и никто, действительно никто больше не посмеет ей указывать. Ее собственный ребенок, и она перейдет в разряд взрослых независимо от возраста. Ее собственное дитя. И вдруг вместо мыслей перед Моной стали возникать разные картины. Она увидела колыбель. Она увидела малыша, настоящего живого малыша, и то, как сама держит в руках изумрудное ожерелье, а потом надевает его на шею младенцу.

– А как насчет Юрия? – спросила Роуан. – Он это поймет?

Моне хотелось сказать «да». Но, по правде говоря, она не знала. Вспомнив о Юрии, она полностью сосредоточилась на нем. В ту последнюю ночь он сидел на краю кровати и говорил ей: «Существует множество очень важных причин к тому, что ты должна выйти замуж за кого-то из своих». Ей не хотелось думать о том, что ей тринадцать лет и что она еще не определилась. Она внезапно осознала, что отношение Юрия к ребенку, его понимание, было последним, что ее тревожило, самым последним.

К тому же она до сих пор не узнала даже того, как они пытались убить Юрия. Мона даже не спросила, был ли он ранен.

– Его пытались застрелить, – сказала Роуан. – Но попытка не удалась. К несчастью, наемного убийцу убил тот, кто ему помешал. А тело нелегко было бы найти. Да мы и не стали бы искать это тело. У нас другой план.

– Послушай, Роуан, каким бы ни был план, ты должна обо всем рассказать Майклу. Ты не можешь просто взять и уехать.

– Знаю.

– И почему ты не боишься, что те дурные люди прикончат обоих, и тебя, и Юрия?