Талтос

— Он говорит о том, — проговорил Сэмюэль, грубо, но медленно, несмотря на все свое раздражение, — что мы не хотим, чтобы Таламаска была разрушена Мы не хотим, чтобы ее основа изменилась. Таламаска знает слишком многое о нас, чтобы мы желали ей гибели. Она знает слишком многое о наших тайнах. По мне, это не вопрос лояльности на самом деле. Это вопрос желания, чтобы она оставила нас в покое.

— А я говорю о лояльности, — возразил Эш. — Я говорю о любви и благодарности. Я говорю о многом.

— Да, теперь я понимаю, — сказал Юрий. Он чувствовал, как его охватывает усталость — неизбежное завершение душевного смятения, непреодолимое желание избавиться от бремени, всепобеждающее желание погрузиться в сон.

— Если они знают обо мне, — сказал Эш приглушенным голосом, — эта маленькая группа, конечно, придет за мной, как за этим созданием — Лэшером. — Он подкрепил свои слова жестом. Человеческие существа поступали так и прежде. Любая великая библиотека, полная тайн, опасна. Любое хранилище секретных документов может быть обворовано.

Юрий заплакал беззвучно. Слезы не лились из его глаз, а лишь заполняли их, не вытекая за край. Он смотрел в чашку с чаем, к которому так и не прикоснулся. Теперь чай остыл. Юрий взял полотняную салфетку, расправил и промокнул ею глаза. Она была слишком груба, но его это не заботило. Он был голоден, и перед ним на тарелке лежали сласти, но он не хотел их есть. Перед лицом смерти еда казалась неуместной.

— Я не желаю быть ангелом-хранителем Таламаски, — продолжал Эш. — У меня никогда не возникало подобного желания. Но были времена в прошлом, когда ордену грозила опасность. Я не желал спокойно наблюдать, как ордену наносят ущерб, как его разрушают, уничтожают, и, если мог, всегда стремился предотвратить это.

— Существует множество причин, Юрий, — сказал Сэмюэль, — почему маленькая группа вероотступников из Таламаски могла попытаться поймать этого Лэшера. Только вообрази, какой бы они захватили трофей. Вероятно, эти человеческие существа, которые стремились захватить Талтоса, были движимы отнюдь не примитивными соображениями. Они не занимаются наукой, магией или религией. Они даже вообще не ученые. И они завладели бы этим редким, не поддающимся описанию существом; они стали бы наблюдать его, изучать и познавать и неизбежно начали бы размножать его — разумеется, под бдительным надзором

— Они, возможно, разрубили бы его на куски, — сказал Эш, — как ни прискорбно, они искололи бы его иглами, чтобы убедиться, что он может кричать.

— Да, и в этом есть некий смысл, — ответил Юрий. — Заговор созревал вне ордена Отступники или посторонние. Я устал. Мне необходимо выспаться. Не знаю, почему я говорил столь ужасные вещи вам обоим.

— Я знаю, — ответил карлик. — Твой друг мертв. Меня не было там, чтобы спасти его.

— Человек, пытавшийся убить тебя… — спросил Эш. — Ты убил его?

Ему ответил Сэмюэль.

— Нет, я убил его, но не намеренно на самом деле. Надо было или сбросить его со скалы, или позволить выстрелить еще раз в цыгана. Должен признаться, я сделал это просто так, ведь Юрий и я даже не успели обменяться хоть одним словом. Передо мной стоял человек, целившийся из ружья в другого. Тело этого мертвого лежит в горной долине. Ты хочешь найти его? Весьма возможно, Маленький народ оставил его прямо там, куда он упал.

— Похоже, что так оно и было, — подтвердил Эш. Юрий не сказал ничего. Интуитивно он знал, что должен найти тело. Он должен будет осмотреть его, забрать документы, удостоверяющие личность. Но, скорее всего, задача окажется невыполнимой, если учесть его рану и опасность, подстерегающую в долине. Казалось, он знал что-то такое о теле, исчезающем навсегда в диких зарослях Доннелейта, и Маленьком народе, оставляющем его на гниение.

Маленький народ…

Даже когда упал, он не сводил глаз с крошечного народца внизу, танцевавшего, извиваясь, на маленьком пятнышке травы, — такие современные Румпельштильцхены. При свете факелов это было последнее, что он увидел, теряя сознание.

Когда он снова открыл глаза и увидел Сэмюэля, своего спасителя, с патронташем и ружьем, с лицом, столь изможденным и старым, что оно показалось ему переплетением трех корневищ, он подумал: «Они пришли убить меня. Но я видел их. Хотел бы я рассказать Эрону. Маленький народ. Я видел их…»

— Это группа вне Таламаски, — сказал Эш, резко пробудив его от нежелательного наваждения и вновь вытаскивая назад в этот маленький круг. — Не внутри.

«Талтос, — подумал Юрий, — и теперь я увидел Талтоса. Я нахожусь в одной комнате с этим созданием, Талтосом».

Не будь честь ордена опорочена, а боль в плече не напоминала бы каждый миг о недостойном нападении и предательстве, исказившем его жизнь, каким значительным событием стала бы тогда встреча с Талтосом. Но такова была цена этой встречи, не так ли? Все всегда имеет свою цену, как однажды сказал ему Эрон. И теперь он никогда, никогда не сможет обсудить это с Эроном.

— Откуда ты знаешь, что это не была группа из Таламаски? — язвительным тоном спросил Сэмюэль.