Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Такая операция похожа на номер канатоходца, эквилибриста, тем более сложный, что исполняется в неблагоприятной обстановке. Эта гонка со временем подняла еще выше канат, по которому мы прошли, раскачала его еще сильнее. Нам удалось не упасть, потому что мы хорошо знаем этот путь, часто по нему проходили, мы знаем, где притаились опасности, и соблюдаем правила: каждый этап проводился с удвоенной осторожностью, не уступая искушению, такому сильному под вечер — сделать путь короче или пойти на компромисс.

Сегодня, в этой спешке, я оперировал лишь орган: сердце, которое мельком увидел на экране ультразвукового кардиографа, борющееся с мощным встречным течением. Безымянное сердце. Я не видел ребенка — к моему приходу он уже был накрыт стерильными полями — и лишь мельком заметил родителей. Мама, с ее печальной улыбкой, короткой стрижкой и цыганским стилем одежды, напомнила мне Джельсомину — героиню фильма «Дорога». Этим вечером, несмотря на промелькнувший образ, я чувствовал на своих плечах лишь объективную тяжесть предстоящего опасного номера. На карту было поставлено многое, но отсечь варианты было легко, так как не существовало альтернативы этому последнему шансу и масштабному хирургическому вмешательству.

Вдруг, после того как аортальный клапан был иссечен, сердце начало биться. Жадно биться. Не такое уж редкое явление у новорожденных. И в этом порыве я увидел твердую решимость снова делать свою работу, выполнять задачу. Приложить все силы, чтобы поддерживать жизнь. Я не удержался от того, чтобы оценить его силу, скользнув раскрытым пинцетом в желудочек. Сила эта показалась мне феноменальной. И я не без мелочного удовольствия посмеялся над этими певцами для девочек, которые с томным романтизмом описывают нам свое сердце, буквально разорвавшееся от одного только неопределенного взгляда или неуместного слова. Эти метафоры так далеки от моей реальности, от настоящего сердца. К счастью. Знали бы эти нытики, какая в нем страсть, выносливость, упорство.

Так и этим вечером. И если почки отступили первыми под натиском обратного кровотока, а за ними последовали легкие, быстро наполнившиеся водой, то сердце Лары, даже после столь грубого обращения, не сдавалось. Его проблема была не в слабости миокарда, а в этом клапане, который мешал нормальному кровообращению.

И этот факт соответствовал одному из наших основных принципов: у ребенка, который появился на свет живым, хорошая сердечная мышца. Слабый миокард быстро погибает и вызывает выкидыш. Таким образом, к моменту рождения сердце уже успело поработать в полном режиме в течение семи-восьми месяцев и неизбежно обладает достаточной силой, чтобы обеспечивать кровообращение. Аномальные соединения, слишком узкие протоки, отверстия, вызывающие отклонения в кругах кровообращения, сводят на нет его усилия и мешают ему выполнять свою функцию. Но не его сила.

Я добавил порцию холодной крови в коронарные артерии, чтобы успокоить это столь решительное сердце и спокойно закончить его восстановление.

Теперь, через три часа после начала, операция подходила к концу. А неутомимое сердце набрало крейсерскую скорость. Как и организм Лары.