Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Тогда мой отец заготавливал дрова. С двумя другими фермерами они рубили деревья, которые им выделяла коммуна, и распиливали их. Я обожал эту работу в лесу. Непрерывный рев бензопил (и никто не носил защитных средств!), удары кувалды, тяжелое падение деревьев, обрезка ветвей перед большими маневрами тракторов, которые выволакивали их на дорогу. Часто жгли костер. Осенью, перед наступлением больших холодов, мы жарили на углях сосиски, завернутые в фольгу. Полдники у нас были достойны Гаргантюа. Свежий хлеб, сосиски, высушенные или жареные, и копченый бекон. Сидя на бревне, укрывшись от ветра, лицом к огню, чье потрескивание наши оглохшие уши уже не слышали, мы поглощали наши перекусы. Боже, какие они были вкусные! Боже, как же было хорошо! Тогда мы чувствовали, что достигли нужного роста, нужного человеческого масштаба, чтобы противостоять этому северному ветру, который завывал над верхушками деревьев, и этим наступающим сумеркам. По мере того как приближалась зима, холод становился все более пронизывающим, и полдники, после которых мы все больше замерзали, откладывались до возвращения на ферму. В тепло. Наш трактор без кабины отдавал нас на волю ледяного ветра, стоило только выехать из леса. Мы надевали варежки, шапки, старые шинели, втягивали голову в воротник, чтобы меньше места осталось для его пощечин.

Как далеко то время, когда моя работа подчинялась погодным условиям! Сейчас небо могло бы упасть на землю, а я едва бы это заметил, сидя в наших бронированных помещениях с кондиционированным воздухом и неоновым освещением. Я вышел из сада, закрыл дверь в сад и направился в отделение интенсивной терапии в скептическом настроении: морозы и ветер в городе, несмотря на их усилия и достойный натиск этим вечером, казались мне весьма робкими по сравнению с нравом их предков, которые действительно закаляли нас изо всех сил.