Там, где горит свет

— Вот пусть сегодня и отпустит! — обрубил Тьен. — А если бы тебя дома не было? Если бы ты ушла куда-нибудь?

— Так я же не ушла, — понурилась девочка. Обманывать, тем более без весомой причины, она не любила, да и хорошего человека подводить не хотелось. — Я ему скажу, что мне на вечер надо, до двух постою, когда самая торговля, и сразу домой. Как раз к трем успеем. Нас же к трем ждут, верно?

— Меня ждут, — насупился парень. — А ты вообще можешь не ходить. Я вон, Люка возьму. Пойдем, погуляем, шоколаду попьем с бисквитами. А ты торгуй там своей картошкой!

Но Софи тоже бисквитов хотела, а потому постаралась до двух управиться. И домой со всех ног торопилась…

— Ох, ты ж, мать моя женщина! — схватился за голову Тьен, увидев ее сапог.

— Я за бордюр зацепилась, — чуть не плача объяснила девочка. — А подошва, она того… Может, примотать чем-нибудь получится?

— Примотать? — квартирант уже лютым зверем глядел. — Примотать?! Я тебе, еще когда пальто покупали, говорил, что новые сапоги брать надо! Говорил?! А теперь — примотать?!

Но примотать все равно пришлось.

А потом — на извозчике в магазины. Пока нужный нашли, пока обувку приличную выбрали и не слишком дорогую…

— Ну, спасибо тебе, мелкая. Погуляли. Встретились, познакомились…

Всего на несколько минут опоздали… на двадцать, если уж точно. А друг его с невестой их не дождались. Тьен у официанта расспрашивал, заходили ли похожие и когда ушли, но у того за день столько людей перед глазами было, что он и не вспомнил: вроде да, а вроде и нет. Побродили по улицам, если вдруг они неподалеку прогуливаются, но, видать, не судьба.

— Ладно, пошли уже домой. — Парень в расстроенных чувствах даже про бисквиты не вспомнил.

Правда, по дороге спохватился: булочек купил с корицей. И два леденца. Оба Люку, конечно же.

Себе газету взял.

А Софи — ничего.

Дома оттаял немного. С ужином помог, потом еще с Люком играл, пока она посуду мыла. И сказку на ночь рассказал, как уже повелось…

— Ничего, мелкая, — сказал он ей перед сном. — В другой раз познакомлю. Только ноги береги. И сапоги тоже.

Девочка подумала, что он совсем уже успокоился, и перестала волноваться.

Расстелила постели, уложила братишку, посидела рядом, пока не уснет и собиралась уже лечь сама, как услышала в коридоре быстрые шаги. Затем хлопнула входная дверь.

— Тьен! — выскочила она следом. — Тьен, ты куда?

Но парень был уже за калиткой и не откликнулся.

Стало страшно. Случалось, он и раньше неожиданно уходил, но всегда предупреждал, не то что сейчас. Софи постояла еще немного на пороге, в надежде, что он вот-вот вернется, но скоро поняла, что только холод в дом напускает.

Лампу в комнате он не погасил и дверь бросил приоткрытой. По распахнутому настежь шкафу и валяющимся на полу вещам, стало ясно, что собирался в спешке. Матрас с кровати зачем-то сдвинул и не поправил.

Девочка подошла к столу, чтобы потушить свет и увидела лежащую под лампой газету. «Курьер» был развернут на странице криминальных новостей. Ограбления, убийства, пьяная драка. Почти целую полосу занимала статья о ревнивом муже, зарезавшем жену и любовника, а после пытавшемся покончить с собой. Полиция успела вытащить ревнивца из петли, и теперь тому предстоял суд и, скорее всего, смертная казнь через повешение…

А в самом низу страницы — совсем маленькая заметка. «Убийство коммивояжера».

Как до слободы дошел, Тьен не помнил. Не видел попадавшихся навстречу людей, не чувствовал холодного ветра, развевавшего волосы и полы расстегнутого, впопыхах наброшенного пальто. Только сердце колотилось, опережая ритм шагов, и бился о бедро брошенный в карман брюк пистолет. А в барабане — всего две пули, и те неизвестно кому предназначены.

В окошке над мастерской точильщика горел свет. Ярко, что можно подумать, будто Манон, как бывало, взяла заказ, а Ланс ушел в кабак пропустить стаканчик-другой или просаживает где-нибудь в карты дневную выручку.

Вор дернул ведущую на лестницу дверь. Раньше Манон запиралась на все замки, а поскольку мальчишки то и дело обрывали шнурок звонка, приходилось кричать под окнами. Но сейчас внизу было открыто. Юноша постоял немного на входе, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями, и медленно поднялся на второй этаж. Дверь в единственную на тесной площадке квартирку тоже не заперли, словно хозяйка никого и ничего уже не страшилась. Тихо ступая, Тьен вошел в прихожую, а оттуда — в небольшую, хорошо освещенную комнату, и остановился, заметив вышивальщицу. Та сидела у стола и ночного гостя не видела, занятая работой: за порхающей серебристой пчелкой иглой тянулась красная нитка, оставляя на белоснежной ткани не видный от входа узор, а ловкие пальцы толстушки распрямляли что-то, подтягивали и вертели пяльцы. Вдруг подумалось, что все это какая-то ошибка, и Ланс действительно в кабаке… Если бы только движения ее были чуть медленнее, глаза не такими пустыми, а нитка другого цвета…

— Манон, — негромко позвал вор.

Вышивальщица подняла голову, посмотрела ему в лицо, а после — на ноги.

— Ботинки.