Там, где я тебя нашел (СИ)

— Трэверс повел меня к Кингсли, — продолжил Поттер. Гермиона просто зажмурилась, догадываясь, что на хорошее продолжение она может не рассчитывать. — Они долго спорили за закрытыми дверями, наложив заклинания. Но ты же знаешь, что у меня всегда с собой практически весь арсенал из магазина Рона и Джорджа?

Грейнджер кивнула, проигнорировав сожаление, неизменно всплывающее, стоит кому-либо упомянуть имя шестого Уизли.

— Так вот, я подслушал их разговор. Я так понял, что срок правления Кингсли заканчивается в этом году.

— Да, через пару месяцев, — кивнула Гермиона.

— Вот. А Визенгамот им не то чтобы доволен, понимаешь?

Грейнджер кивнула в очередной раз. Гарри слишком растягивал свою историю, и она понимала, что в конце ее ждет что-то особенно плохое.

— Я так понял, что он начал сотрудничать с невыразимцами еще с начала срока, но результатов все не было и не было… И он позволил им ставить опыты на людях.

Она резко вскинула взгляд, ошарашенно вглядываясь в зеленые глаза.

— На заключенных, — нервно сглотнув, произнес Поттер.

— Нет, — выдохнула Гермиона.

Она была невероятно благодарна Гарри за то, что тот посоветовал ей сесть. Шквал эмоций, обрушившийся на нее, был такой ошеломляющей силы, что ей и на стуле стало не просто усидеть. Ее тянуло куда-то на дно.

— Ты хочешь сказать…

— Это как-то связано с магией, — проговорил Гарри. — Они лишали Пожирателей магии, потом стирали им память и отправляли в магловский мир. Так что мой блеф действительно удался.

Гермиона неверяще покачала головой, быстро моргая, чтобы прогнать подступившие слезы.

Нет, нет, нет…

Она отгоняла моментально сложившуюся картинку, которую услужливо подсовывал ей ее разум, а дышать было тяжело.

Поттер опустил руку на ее плечо в знак поддержки.

— Люциус действительно потерял память, — подтвердила Гермиона. — Сказал, что практически ничего не помнит.

Она повернула голову к окну, заглушая эмоции и пытаясь мыслить здраво. Она прищурилась, не понимая, что ее тревожит и смущает в этой истории. Было что-то странное, почти неуловимое. Не складывалось. Что-то не складывалось.

Поттер терпеливо молчал, и Гермиона была благодарна ему, что он не расспрашивает о том, как давно она знает, что Офлам терял память. Возможно, Гарри осознавал, что ответ ему не понравится.

— Но неужели они обеспечивали их? — протянула она самый кричащий вопрос и дернула головой, будто сбрасывая навязчивые мысли. — Я хочу сказать… Люциус — он ведь богат. По-настоящему богат, понимаешь?

Поттер нахмурился, отведя взгляд в сторону.

— Да, но у меня нет ответа на этот вопрос. Я лишь пересказал тебе только то, что смог подслушать, — он пожал плечами и почесал затылок. — Кингсли попросил меня переправлять подобные сообщения Трэверсу и не поднимать панику.

Гарри сказал это с таким отвращением, что часть его передалась и Гермионе. Хотя ее желудок и без того сжимался от того, насколько все казалось противным. Она никак не ожидала, что Шеклболт мог пойти на такое. Да уж, власть развращает людей. Война прошла, а многое так и не изменилось.

— Я поинтересуюсь у Дадли, есть ли какой-то способ узнать, сколько существует фирма… а вообще, любая информация будет полезна.

— Спасибо, — слабо протянула Гермиона.

* * *

Прошло достаточное количество времени с того разговора, когда Гермиона поняла, что ее что-то беспокоит во всей этой истории… Откровенно говоря, беспокоило многое. Но было и что-то ещё, что волновало и напрягало… что-то ускользающее от ее понимания. Гермиона вновь и вновь проигрывала в голове беседу с Гарри.

Подслушанный Поттером разговор стал началом их расследования, и в конце концов, и она, и Гарри сломали головы, пытаясь отыскать доказательства причастности невыразимцев к «смертям» Пожирателей. Что еще волновало Гермиону — Кингсли активно замалчивал массовые смерти заключенных. А это целиком и полностью подтверждало его вину.

Причем, присмотревшись внимательно, Гарри выявил простую закономерность: исчезали мужчины, чьи семьи тоже находились под заключением, и спустя месяц те переводились в камеры с лучшими условиями. Ясное дело, что идти к Трэверсу не было смысла, если они не хотели оценить удобства этих камер в Азкабане лично. Но что-то делать было нужно.

Конечно, Гермиона не могла не соотнести одно с другим, вспомнив камеры Нарциссы и Драко и Люциуса Малфоя, который не был собой, когда она его встретила и узнала. Он явно участвовал в этом эксперименте. Но то, кем он стал сейчас… в этом не было его вины. Гермиона пыталась убедить себя, что Люциус, с которым она спала, к которому испытывала эти непонятные чувства, не был тем, кого она видела в конце войны.

«Он не виноват, — говорила она себе зажмуриваясь и качая головой. — Это чистая случайность. Мы могли вообще никогда не встретиться. Или, — Гермиона с ужасом думала об этом, — его мог увидеть и узнать кто-то другой».

Кто-то, кто сразу побежал бы к Трэверсу.

Гермиона закрывала лицо руками в такие моменты, а ее сердце замирало от страха за Люциуса, который сам не знал, в какой опасности сейчас находится.