Там, где меня нет

Все ему казалось, что это просто нелепо; что зря он раньше времени руки опускает. Ну что же, разве Тамара одна взрывником работает на месторождении? Может, про кого другого Митя говорил? Терзаемый сомнениями, он все сжимал кулаки, и его словно в черный омут затягивало. Кулаки. Кровь на костяшках. Твое будущее начинается в прошлом, а оно непроглядное, как эта северная ночь, начавшаяся так рано, не оставляющая никаких надежд на скорый рассвет. Боже, заслуживаю ли я прощения?

Кондрашка как раз сидел в комнате. Книгу читал, почесывая бороду. Спортивный костюм Puma, зубочистка в зубах. Увидев стоявшего в дверях, припорошенного снегом, с сумкой на плече Черепанова, радостно улыбнулся.

— С приездом, Толя!

Он отложил томик Джеймса Хедли Чейза и поднялся с кровати. Сутулый, безумный на вид, но такой миролюбивый человек. Черепанов порой даже удивлялся его дружелюбию. Все никак не мог понять: неужели можно сохранить в себе такое качество? Что должно случиться, чтобы этот человек превратился в отшельника, уставшего от мира?

— Тут такое дело…

Прохор чувствовал людей. Исходившую от Черепанова темную энергию он уловил моментально, так что выждал, пока тот снимет куртку и ботинки, и рассказал о случившемся с Тамарой.

Едва сдерживаясь, Толик кивнул и ушел в туалет. Включил воду. Пробыл за запертыми дверями какое-то время.

— Слушай, я ведь догадывался, что между вами что-то было, — продолжил говорить Кондрашка, когда Черепанов вышел из туалетной комнаты с красным лицом и мокрыми глазами. — Потому что…

— Что? — не выдержал Толик.

— Она тут тебе кое-что оставила, — Прохор полез в ящик письменного стола. — Передала за несколько дней до того, как это случилось.

Он достал какой-то конверт, набитый чем-то мягким. Протянул его Черепанову.

— Знаешь, у меня аж мороз по коже. То есть она как будто чувствовала, что что-то случится. Меня все это время сжигало любопытство, но я обещал ей, что передам тебе, и никому другому, и что залезать туда не буду, — он кисло усмехнулся. — Не самого подходящего человека на эту роль она выбрала. Но… я ведь обещал ей.

Черепанов долго разглядывал конверт. Сквозь мягкую набивку — вроде обыкновенной ваты — прощупывался какой-то твердый продолговатый предмет, вроде зажигалки.

— В общем, я пойду, пройдусь до… неважно, — Кондрашка, угнувшись, направился к двери. Надел тапочки. — Если что, буду в столовой.

Толик кивнул ему и про себя поблагодарил за понимание. Самому же не терпелось вскрыть конверт, но в то же время было не по себе, и дрожь коснулась жилистых крепких рук. Дрожь, которую прежде он никогда не чувствовал.

В конверте, действительно, была вата. Это могло бы ничего не значить, но Толик хорошо помнил, как сказал ту глупость, когда они с Тамарой были в тундре вдвоем, и она заговорила про сахарную вату, и призналась, что очень хочет на море, и чтобы обязательно была сахарная вата. Он же то ли в шутку, то ли всерьез — сам не понял — предложил посыпать сахаром вату, или в сахарный сироп ее окунуть. Что тогда у него в голове было? Сумбур, глупости, но это было что-то из детства, из тех его моментов, когда внизу живота сводило.

Вата. А в вате — флешка.

Просмотрев записанное видео, Толик еще какое-то время пялился в экран и все не мог сдвинуться с места. Поставить еще раз? Да ведь все предельно ясно…

Он подорвался со стула. Оскалился. Сжав кулак, врезал по стене.

Голос Тамары. Съемка прямо на ходу, со сбивчивыми комментариями. Камера дергается, но моментами отчетливо видно… трупы. Сомнений не было — в момент взрыва на месте проведения работ были люди. Десятки работников.

«Не просто работников. Судя по документам, эти люди вообще не числились среди рабочих на месторождении. Мне удалось раздобыть кое-какие доказательства, но это слишком опасно. Если они решили скрыть свое преступление, они будут очень осторожны. Рано или поздно они догадаются…»

Тамара записывала видео в своей комнате. Показывала какие-то бумаги. Хмурая, такая бледная в свете люминесцентной лампы.

«Эти люди не должны были находиться там. Ни при каких раскладах. Руководство месторождения использует дешевый рабочий труд, нелегально нанимает выходцев из Средней Азии для работ. Они не имеют соответствующей квалификации, но это… экономия для предприятия. Минимальная оплата труда. Никаких налогов. Ненормированный рабочий день. Это похоже на рабство.

Прошло уже три дня. Я не знаю, где они захоронили трупы и хоронили ли их вообще. Одно я знаю точно — никто не знает о том, что случилось. Никто не понесет ответственность за это преступление…»

Черепанов снова не мог оторваться от монитора. Ему хотелось кричать.

«Я, Тищенко Тамара Дмитриевна, совершила преступление, пренебрегла правилами техники безопасности. Я признаю свою вину.