Там, где молчат цикады (СИ)

— И то верно! — Такано хлопнул в ладоши. — Ладно, выглядишь потрепанной, ступай и проспись. Завтра за тобой зайдут в семь утра, будь готова.

— Что будет завтра?

— Считай, начнется твоя, по-настоящему, новая жизнь. Уже без детских выходок. С завтрашнего дня любой твой проступок будет караться даже жестче, чем у обычных здешних «клопов». Однако, спокойной ночи. Постарайся хорошенько выспаться, потому что в скором времени ты забудешь, что такое безмятежный сон. — Мило улыбнулся он, хотя мы оба знали, что за этой улыбкой таится пасть полная острых ядовитых клыков.

***

Как говорил Такано, за мной действительно зашли в семь, но с опозданием в двадцать минут. Ко мне подошли две женщины с зеленоватым цветом лица (видимо обе они сидели на какой-то запрещенке), забрали всю мою одежду и телефон, а взамен дали привычные черные треники и хлопковый топ.

С больными ногами и спиной я шла за незнакомками. Спустя пару минут стало ясно, что мы держим путь к кабинету Такано. Там он восседал на своем диванчике, попивая чай из фарфоровой кружки. Держал он ее той самой рукой с отсеченным пальцем.

— Как спалось? — Спросил он, когда я даже не успела поклониться.

— Все было хорошо, благодарю. — Кивнула я, сжимая ткань штанов.

— Знаешь, креветка, поскольку твои выходки бесчисленное множество раз прощались, половина новобранцев, да и старичков начали как бы это сказать… беситься. Многие считают, что ты пробиваешься исключительно благодаря смазливому личику… Хотя, погоди… — он прыснул в усмешке, — так ведь и есть.

— Разве это моя вина? — Возразила я. — Я изначально не просила подачек и снисхождений. Мне нужны были деньги и возможность быть всего лишь мелкой сошкой.

— Я не давал тебе слова. — Лицо Такано окаменело. — Закрой ротик и послушай. — Он сделал схлопывающий жест пальцами. — С этого дня ты переходишь в другую группу, где не будет меня, Джун и малявки Кику. Там не будет никого из ныне знакомых лиц.

— Почему?

— Так распорядился господин Арэта. Видимо, закусил на все твои выходки.

— На какой срок? — Сухо спросила я, подавляя волнение.

— Неопределенный, скажем так. Господин хочет убедиться, что из тебя выбьют подростковую дурь и всякое желание сопротивляться. Команда там, если вообще этих недоумков так можно назвать, весьма жесткая.

— Поняла. Когда меня переведут?

— Креветка, ты уже там. — Такано махом допил чай и с лязгом поставил чашку на стеклянный стол. — Девчонки, — он указал на заленолицых, — проводят. Жить будешь на койках вместе с остальными. Хотела жизнь сошки? Получай. Игры кончились.

— Добро пожаловать в ад, куколка. — Гаркнула за моей спиной одна из провожатых.

— Я уже давно в аду. — Полушепотом произнесли мои губы.

***

Мы шли довольно долго. Постепенно начало пахнуть сыростью, потом и вовсе мочой. Плитка сменилась бетоном, покрытым пятнами от разводов. Одна из женщин толкнула ржавую дверь, и та со скрипом отъехала в сторону.

— Поверь, в аду ты еще не бывала. — Подтолкнула меня в спину вторая. — Добро пожаловать к шестеркам. — Дверь за мной захлопнулась и единственный свет, источаемый зловонным коридором, исчез. Ощущение было такое, словно это была вовсе не дверь, а крышка моего гроба.

В темноте кто-то закопошился. Воспаленный слух уловил дыхание кого-то поблизости, а затем чье-то еще. Мне казалось, что вокруг скопилось полчище существ, тянущих ко мне когтистые лапы. Мышцы напряглись, готовясь отражать удары. Когда щелкнул переключатель и комнату озарил свет, исходивший из одной единственной лампочки на заплесневелом потолке, я увидела вовсе не монстров, а людей. Хотя от первых они ушли не далеко. «Клопы», — так их назвал Такано. Это тот процент в клане, который готов продать душу за еще один пакетик с веществом. Серые, грязные, зловонные, они смотрели на меня как гиены на изодранного кабана.

— Что за птичка к нам залетела? — Спросил незнакомец в гудящей массе. Его голос был таким же ржавым, как и дверь за моей спиной. — Разве таких красоток хозяин не держит при себе? Как звать то тебя, пташка?

— Томико. — Холодно ответила я, смотря в его провалы вместо глаз. — Томико Яно.

— Яно? — Загалдела толпа. — Не уж то дочка Эйко. Бывает же такое.

— А меня вот, — продолжил неизвестный, — кличут Акугавой. Но для тебя красавица Яно, могу быть просто Аки. — Худощавый Акугава подошел ближе и протянул к моему плечу черные ногти.

Мгновенно среагировав, я выкрутила его руку, отчего тот завопил подобно свинье.

— Отпусти, отпусти кому говорю!

— Не смей меня трогать. — Гаркнула я осипшим голосом. Позади меня хмыкнули мои провожатые.

— Ты поосторожнее, она — игрушка господина. — Сказала женщина подле меня. — Отбывает свое наказание.

Услышав «игрушка» я дернулась назад, отпуская мужчину.

— Вот же сучка. — Прошипел Акугава, но ближе уже не подошел. — Ну и на кой черт ее спихнули сюда раз нельзя трогать?

— Вообще-то… меня попросили передать, чтобы вы приглядели за ней. — На слове «приглядели» женщина сделала явный акцент. — На ближайшее время, она ваша подопечная. Окажите милашке теплый прием.