Там, где папа ловил черепах

— Не была бы нужна, не сидела бы я тут дура дурой.

— Вот именно. Так не кажется ли вам, что с вашей стороны было бы весьма честным отдать нам эту квартиру, если хотите, то не безвозмездно. Мы можем немного приплатить и дать вам приличную мебель. У нас есть два персидских ковра, дубовый, сделанный на заказ столовый гарнитур, трюмо старинной работы…

— Ничего не хочу, — бабка Фрося встала, собираясь уходить, — мои вернутся. Что им в Гяндже делать? Здесь и магазинах любой продукт есть, мануфактура появилась: давеча на Советской маркизет давали, правда, очередь была — смертоубийство.

— А может, вы все же подумаете?

— Да что я, малахольная, что ли?

Она ушла. Дядя Эмиль сразу заявил, что с этого момента он больше ни одного гвоздя не забьет и на крышу ни за что не полезет. С него достаточно.

Тетя Адель, бледная, огорченная, повторяла, что ненавидит частную собственность.

— Удивительные вы люди, — сказала мама, — говорите, говорите… Надо что-то делать, а не языком молоть.

— Правильно, Анна Павловна, правильно!

— Но мы не знаем законов.

— Мы еще не ввелись в наследство!

— Надо пойти к нотариусу.

— Совершенно верно. Пойдемте и все разузнаем.

— Всем нам будет лучше, поверьте, всем!

— Господи! Неужели мы когда-нибудь избавимся от этого проклятого дома?

Распалив себя такими разговорами, Мы не побежали в тот же час к нотариусу только потому, что нужно было дождаться папу. Он приехал. Пересказали ему разговор с бабкой Фросей. Папа возмутился, но не очень. Все его мысли были заняты урекскими делами. Тогда мама стала тормошить его, слегка угрожая, как всегда в таких случаях, и он дал согласие. Но неожиданно занемог дядя. В минуты волнений с ним случалось такое. И вместо него, надев свое сатиновое платье в горошек, пошла к нотариусу тетя Тамара. И я пошла. Я любила участвовать в таких «походах», кроме того, было очень интересно, чем же все закончится.

В нашем Ленинском районе была нотариальная контора, но мы решили пойти на Плехановский проспект. Тетя Тамара, уверенная, что в центре города более квалифицированные юристы, настояла на этом.

Сели в полном составе в трамвай, поехали. Один человек сказал, что нотариальная контора находится рядом с кинотеатром «Ударник».

Искали долго. При этом мой отец и мои тетки почему-то старались убедить друг друга в том, что ни один из них совершенно не интересовался прежде ни местонахождением конторы, ни своими правами на долю наследства.

— Тут где-то я, по-моему, когда-то видела, вывеску, во всяком случае, твердо помню какую-то мраморную доску, — проговорила тетя Адель.

— А? — стараясь придать голосу полную незаинтересованность, добродушно отозвалась тетя Тамара.

— Если зрительная память не изменяет мне, — сказал папа, — эта контора, по-моему, в другом квартале…

Мы ходили друг за другом цепочкой, шаг в шаг, наталкиваясь на прохожих и сразу же извиняясь, все одинаково растерянной походкой. Наконец какой-то прохожий посоветовал зайти в суд. Там встретилась женщина с папкой бумаг. Спросила, что нам нужно.

Мои тетки посмотрели на папу, папа, кашлянув, сказал:

— Мы, видите ли, наверно, не по адресу. Нам нужна консультация…

— Могу, — с готовностью сказала женщина, — я адвокат.

— Наверно, это будет стоить очень дорого, — шепнула мне тетя Адель, оглядев полную, хорошо одетую женщину.

— Нет, нет! — запротестовал между тем папа, — Вы думаете, мы судиться? Вы нас не так поняли! Нам нужна юридическая консультация!

Тогда женщина, ухватив за рукав проходившего мимо маленького человечка, быстро сказала:

— Проконсультируй.

Человек обшарил нас взглядом и, следуя дальше, бросил через плечо:

— За мной.

Мы покорно пошли. Темный, душный коридор. У высоких закрытых дверей женщины в слезах. Группы мужчин с мрачными, озабоченными лицами.

— За мной, за мной, — ‘уверенно повторял наш ведущий.

Я шла и читала на дверях таблички: «Судебный заседатель», «Пом. суд. зас.»…

— Ничего из этого не получится, — прошептала тетя Адель.

— Как страшно в суде, — прошептала тетя Тамара.

Человек завел нас в огромную пустую комнату для заседаний.

— В чем дело?

Еще на улице мы договорились задать два вопроса. Первый — как войти в права наследства, и второй — как продать дом.

— Кто начнет? — сделавшись вдруг деловитой, смело спросила тетя Адель.

— Говори ты, — сказал в тон ей папа.

— Нет, почему же? — честным тоном возразила она. — Ты имеешь такие же права, Тамара тоже.

— Неважно, кто начнет, — вышла из положения тет Тамара и, непривычная к подобным выступлениям, стала путаться в словах, — я лишь хочу сказать, что… Если кто-нибудь из нас скажет неверно, я не говорю — неправду, потому что все мы люди честные и сомневаться в этом… Ха, ха, — усмехнулась неуверенно, — тогда пусть вмешается другой и поправит. По-моему, никто не обидится, но правда ли?

Не знаю, понял ли ее адвокат, но тетя Адель прекрасно поняла и, выйдя из внезапно нахлынувшей на нее задумчивости, встрепенулась:

— Конечно, конечно!

Наш адвокат в шляпе, лицо с кулачок, все в крупных выразительных морщинках. Глаза — щелки, губы толстые, вывернутые.

— Ну? — сказал серьезно.