Там, где престол сатаны. Том 1

И сразу звено за звеном сплелись в единую цепь. Сергей Павлович облегченно вздохнул. Град Сотников встал перед его глазами, будто был он этого града прирожденный житель. Увидел он дом с палисадником на высоком берегу Покши, в котором жил дед Петр Иванович, и храм, в котором он служил вместе с братьями – Александром и Николаем-Иудой. В одной стороне, за рекой и пойменными лугами, розовым облаком плыл монастырь Сангарский, а в другой, за лесами, высился монастырь Шатровский, место жизни и упокоения чудесного старца. Старец Петру Ивановичу был несомненно близок. Пока Петра Ивановича не убили и он жил в Сотникове, а потом скитался по тюрьмам и лагерям, они знали друг о друге духовно, познакомились же и подружились уже на Небесах, откуда вдвоем неотрывно и зорко наблюдали за Сергеем Павловичем, оберегали и направляли его. Остается, правда, открытым вопрос, почему они простерли над ним свою опеку лишь на пятом десятке его жизни, а все предыдущие годы не уделяли ему должного внимания. Впрочем, весьма возможно, что попечение о нем было и раньше, он же по неумению смотреть в суть вещей и событий попросту не замечал его.

Еще вопрос. Если ожидающий сейчас гостей из ведомства Николая-Иуды Антонин молится старцу – у себя дома, перед иконой, либо за богослужением в церкви, принимает ли тот его воздыхания и просьбы или, даже не вникая, отправляет назад, на землю, и они летят вниз невидимым камнепадом?

Тут раздался звонок, и о. Вячеслав кинулся в прихожую, забыв затворить за собой дверь. И Сергей Павлович все слышал: скрипучие повороты замков, чей-то напористый тенорок, обладатель которого по-свойски называл священника Славой и пенял, что тот не уберег владыку от болезни, и второй голос, вкрадчиво осведомившийся, ушел ли доктор. «Он еще укол должен владыке сделать. В другой комнате ждет», – сказал о.

Вячеслав. Затем в прихожей появилась сама Евгения Сидоровна, и слышно было, как гости целовали ей руку. «Галантные», – с отвращением подумал Сергей Павлович. «Ну, – бойко и весело прозвучал тенорок, – где наш высокопреосвященнейший больной?»

Вслед за тем тихо стало в квартире митрополита. Сергей Павлович с горечью взглянул на коленопреклоненного старца. Для чего ты молился всю жизнь? Для чего молишься и ныне, на Небесах, вместе с Петром Ивановичем? И для чего живым человеком посещаешь живых, соблазняя их рассказами о некоей двери, будто бы скрывающей ответы на самые мучительные вопросы, сопутствующие нам все наши дни, от рождения до смерти? Сергей Павлович усмехнулся, шагнул через порог, пересек холл и, коротко стукнув, открыл дверь в комнату митрополита. Собственным взором можешь ты теперь видеть Антонина в компании двух воронят Феликса Эдмундовича.

Скажи, святой, довольно ль Небо союзом церкви и ГБ? Довольно ль низостью паденья, изменой, клятвопреступленьем? Довольно ль дьявольским круженьем вокруг Распятого Христа?

Они сидели возле архиерея и что-то негромко втолковывали ему. Сергей Павлович услышал названия двух столиц: французской и австрийской, куда из Женевы должен проследовать митрополит и передать…

– Владыка, дорогой, – бойким тенорком зачастил один из гостей, поднимаясь навстречу Сергею Павловичу, – у нас тут разговоры не для посторонних.

Был он невысок, плотен, со смоляным чубчиком и черными, цепкими, недобрыми глазками, которыми во мгновение ока обшарил доктора Боголюбова с головы до пят.

– Это, должно быть, доктор? – тихо спросил второй, не двинувшись с места.

– Он самый, – слабым голосом отозвался Антонин. – Николая Ивановича Ямщикова племянник, я вам говорил…

– Николая Ивановича! Племянник! – будто бы даже обрадовался обладатель тенорка и чубчика, но глаза его по-прежнему были холодны, внимательны и недобры. – Дима, – обратился он к товарищу, – ты слышал?

Дима встал и с дружеской улыбкой протянул Сергею Павловичу руку.

– Ковалев, – представился он. – А это мой коллега, Прошибякин.

В отличии от мрачного Прошибякина Дима Ковалев казался человеком, вовсе не лишенным обаяния. Во всяком случае, он не только не буравил доктора взглядом, а напротив – стеснительно уводил глаза в сторону, проникновенно благодарил Сергея Павловича за хлопоты («Владыка шалит, а нам с вами заботы», – говорил Дима, улыбаясь и вполне по-свойски грозя митрополиту пальцем) и спрашивал, не нужна ли какая-нибудь помощь в дальнейшем лечении – с тем, чтобы Антонин прибыл в Женеву, как огурчик.

– Нет, – буркнул Сергей Павлович с ненавистью к симпатичному Диме, отвратительному Прошибякину и сгнившему на корню митрополиту, которого надо было срочно превратить в свеженький огурец.