Там, где растает мой след

Ведя разговор, она занималась чаем. Один стакан уже был заварен (она приготовила его себе до вторжения Фила), вода для второго кипятилась.

— Я точно знаю, что Валерий нападал на Евгению Костину (буду называть ее так) и тащил ее в легкую моторную лодку. Она сопротивлялась, даже стреляла в него, но не попала. Он сорвал с нее халат, разорвал пижаму, и все же Женя вырвалась и убежала. Этому доказательства имеются: на теле жертвы должны остаться следы ДНК вашего пациента.

— Хорошо, что их нет в базах, и Валера вне подозрения. Убийцей его считаете вы, а не полиция.

— Я легко с ней свяжусь.

— Зачем вы лезете во все это? Только из-за репутации, которая может пострадать?

— В том числе. А еще может пострадать человек, который мне дорог. Но не будем об этом.

— Не будем. — Она вытащила кипятильник из розетки, в чашку бросила пакет китайского чая. — Лучше я расскажу вам правду, и вы в нее поверите.

Эйгельман поставила чашки на круглый журнальный столик. На него же положила плитку швейцарского шоколада, уже раскрытую и поломанную.

— Валера мой самый выстраданный пациент, — начала она. По-русски Тати-Анна говорила прекрасно, но с ярким грузинским акцентом. — Он попал в клинику в ужасном состоянии полуовоща. Его неправильно лечили и чуть не довели до полного помешательства. Я смогла, не побоюсь этого слова, вырвать его из лап безумия. Валера стал нормальным.

— Разве извращения — это нормально?

— Если бы вы знали, что с ним произошло…

— Я знаю. Читал дневник Жени, написанный рукой ее подруги. Она профессиональный литератор.

— Лидия, кажется? Женя рассказывала мне о ней. Но уверяла, что та порядочный человек и никому не покажет свой дешевый романчик в стиле девяностых (так она сама его называла — не я, я не читала).

— Она сделала это только после того, как Женю убили. Она пришла к тому же выводу, что и я: это дело рук вашего пациента.

— Трудно объяснить НЕ ПСИХИАТРАМ, что это невозможно. У Валеры была жуткая зависимость от мучителя. А спустя время он начал воспринимать тот период своей жизни как самый счастливый. Он начал искать Женю не для того, чтобы убить, наоборот…

— Попроситься назад, в рабство?

— Именно. Он пытался полноценно существовать без нее. Вел активную жизнь. Жаль, не ту, которая могла бы лечить его дальше. Жениться не надо было — это раз. Политикой заниматься — два.

— Холостых политиков в те времена не бывало, вот и женился. Как я понимаю, по указке отца.

— Да, Кондратьев-старший сделал все, чтобы сын окончательно сломался. Не специально, естественно. Хотел, как лучше, и никого не слушал.

— А кого мог бы?

— Меня. Я приезжала в Россию для разговора с ним. Не зря я назвала Валеру выстраданным пациентом. Ни за кого так не переживала, ни для кого так не старалась и никого так не жалела — это непрофессионально!

— Валера сам не мог сказать отцу «нет»?

— Он стал безвольным. Делал все, что велят люди отца. Но делал, надо сказать, блестяще. Я смотрела его конференции, уверенный, обаятельный, четко выражающий мысли…

— Но дергающий ножками.

— Да, но и это он пусть не всегда, но контролировал. Что же касается оргий… — Она вздохнула. — Не мне вам рассказывать, как власть развращает. Что другие политики творят за закрытыми дверями, нам лучше не знать. Но Валера попался. И, как мне кажется, специально. Он хотел не власти, а покоя. Жить за городом, кататься на яхте.

— Или сидеть в погребе на привязи?

— Это в идеале.

— Мог бы найти женщину, похожую на Женю-мучительницу, и отдать ей себя на растерзание.

— Пробовал. Но подделки, даже самые хорошие, не сравнятся с оригиналом.

— На него заявление недавно писали в полицию. Уж не одна ли из фейковых Жень?

— Вы и это знаете! — поразилась она. — Нет, та была официанткой в придорожном кафе, которую он снял.

— Да, точно. Кондратьев ее изнасиловал в извращенной форме, — вспомнил Фил. — Он разве может? Я думал, у вашего пациента половое бессилие.

— Именно. Но в извращенной форме можно изнасиловать чем угодно.

— Ой, да, — Фил даже немного засмущался. Ему было странно говорить об этом с женщиной, пусть и психиатром. — После этого Валерий решил разыскать Женю?

— И обратился к вам, специалистам по деликатным вопросам.

— Валерий сразу вам об этом сообщил?

— Почти. Он не хотел, зная, что я буду против, но не смог сдержаться.

— И вы предупредили Женю? Приехали к ней, это было в прошлые выходные. — Фил закинул в рот дольку шоколада. Изысканный вкус, что и говорить, но ему больше нравится «Алёнка». — Один вопрос, когда вы с ней познакомились?

— Года три назад. Она написала мне письмо. Не электронное, обычное. Как оказалось, Женя узнала обо мне благодаря своему психиатру.

— Амалии Даланян, — Фил снова удивил своей осведомленностью доктора. — Она правда ваша ученица?

Женщина поморщилась:

— Она не очень хороший специалист, я таких не готовлю. Но Амалия отлично знакома с моими работами и как-то в беседе с Женей (они были больше подружками) упомянула о примере женской мести, описанной в книге. Дурочка какая, она именно этим заинтересовалась. Ясно ведь, что я исследовала психологию объекта этой самой мести.