Там, где растает мой след

Тут раздались выстрелы и визг тормозов. В соседнем номере смотрели фильм с плохим переводом, понял Фил. Он успел застать времена, когда голливудские блокбастеры выпускались без профессионального дубляжа, и поверх голосов актеров накладывался вот этот, гнусавый, или другой, монотонный. Наверняка переводчиков было больше, но он запомнил этих.

Выключив воду, Фил прислонился ухом к стене. «Крепкий орешек»? Похоже. Он в детстве смотрел и его, и другие боевики, но за ненадобностью забыл сюжеты и имена главных героев.

Значит, Валерий находится сейчас там, за стенкой. Кто, если не он?

Выйдя из номера, Фил остановился у соседней двери. Через нее ничего слышно не было. Он что, в туалете кино смотрит? Или лежа в ванной? Значит, нужно громче стучать.

Фил забарабанил в дверь.

— Рум-сервис! — закричал он, растянув последнюю гласную, как это делают французы. — Мсье, вы заливаете соседей снизу, — это уже по-английски. Его Кондратьев точно знает, он в Великобритании несколько лет жил.

Дверь распахнулась. Перед взором Фила предстал Валерий. В фирменном халате отеля, тапочках, он был испуган и как будто бы пьян.

Фил потеснил его, чтобы зайти. Кондратьев заверещал, попытался оттолкнуть незваного гостя, но где ему.

— Тише вы, — шикнул на него Фил. Услышав русскую речь, Валерий заткнулся, но испугался еще больше и кинулся к двери, которая вела в соседний номер.

Так он не один тут поселился? Вот почему в чеке была такая большая сумма!

— Что тут происходит? — услышал Фил голос за своей спиной. Обернулся. — Вы кто?

— Здравствуйте, доктор Эйгельман.

Ее брови взметнулись вверх и воспарили над очками в роговой оправе. Теми же, в которых она обычно фотографировалась. И, к слову, выглядела она в целом так же, как на снимках в интернете. То есть сохранилась она прекрасно, и это не фото были старые, а она моложавая.

— Меня зовут Филип. Фамилия Петров.

— Вы частный детектив, нанятый Валерием? — проявила осведомленность и догадливость Тати-Анна.

— Мы называем себя специалистами по деликатным вопросам. Между собой — искателями. — Фил посмотрел на Кондратьева. Тот немного успокоился, увидев доктора, но не настолько, чтобы встать или сесть. Метался из угла в угол, что-то бормоча. — Он пьян?

— Не в себе. Я только его успокоила, и тут вы.

— Мне нужно поговорить с Валерием.

— Он не будет общаться с вами.

— Даже через вас? — Она покачала головой. — Тогда я буду вынужден вызвать полицию. Господин Кондратьев первый подозреваемый в убийстве Джинни Россини, или Евгении Костиной.

Услышав это имя, Валерий упал на пол. Не рухнул, а сполз по стене. Оказавшись в лежачем положении, он подтянул колени к груди, руками обхватил их и захныкал.

— Он притворяется неадекватным, чтобы избежать наказания? — предположил Фил.

— Вы ошибаетесь, молодой человек. Валера серьезно болен. И я тут, чтобы помочь ему.

Сказав это, доктор Эйдельман подошла к пациенту и стала что-то шептать ему на ухо. Это не помогало. Валера начал плакать, громко, с надрывом.

— Принесите из моего номера черную косметичку, пожалуйста, — попросила женщина. Она пыталась разжать пальцы Валерия, которыми он впивался в свои предплечья.

Фил прошел через дверь номера в соседний. Такой же в точности, но светлый. В Валерином же горел только ночник.

Фил нашел косметичку и принес ее Тати-Анне. Она вынула шприц, наполненный лекарством, и сделала пациенту укол.

— Не лучше его переложить на кровать?

— Нет, на полу ему спокойнее. Сейчас уснет, и мы с вами поговорим. Потерпите.

Фил не возражал. Усевшись в кресло, стал ждать окончания припадка. Прошло минуты две, и плач сменился тихим посапыванием. Пациент уснул.

Тати-Анна легко встала на ноги. Удивительная энергичность для женщины ее возраста. А если вспомнить, что она еще и без руки, то вообще ей поражаешься. Ничего в движениях не выдает этого. На кистях тонкие кожаные перчатки, но такие носят многие дамы в возрасте, а не только те, что имеют протезы.

— Хотите чаю? — спросила Тати-Анна.

В номере чайника не было, только чашки, и Фил ответил:

— Выпил бы, но не в баре.

— Пойдемте ко мне. Я с собой во все поездки беру кипятильник, вещь из моего советского детства.

— Мы оставим Валерия тут?

— А вы думаете, он сбежит? — Снова брови показались из-за оправы. При такой активной мимике так мало морщин, это довольно странно. Неужели колет ботекс? — Валера проспит до утра.

— И что потом?

— Я отвезу его в клинику и оставлю на попечение коллег.

Они прошли в номер Эйгельман. Она закрыла дверь не до конца. Не для спокойствия Фила, разумеется, а чтобы приглядывать за пациентом.

— Вы укрываете преступника, доктор Эйгельман, — проговорил он, усевшись в ближайшее кресло. Пусть Кондратьев будет и под его присмотром.

— Валера не убийца.

— Этому есть доказательства?

— А у вас есть доказательства обратному? — внимательно посмотрела на него Тати-Анна. — Существует такое понятие — презумпция невиновности. Или вы забыли о ней?

— Мы — это россияне?

— Нет, я имела в виду людей вашего возраста. Мне стало трудно понимать молодежь, поэтому я не беру ни новых учеников, ни пациентов.