Там, где рождается любовь. Нейронаука о том, как мы выбираем и не выбираем друг друга

В 2006 году я переехала из Женевы в Нью-Гэмпшир. Там я занималась исследованиями на кафедре психологии и нейронаук Дартмутского колледжа вместе со всемирно известными нейроучеными Скоттом Графтоном и Майклом Газзанигой. Новый язык, новая культура, новый климат — я ощущала себя не в своей тарелке, пока не попала в лабораторию со сканерами и компьютерами для изучения мозга. Я засиживалась там по ночам и по выходным, изучая данные.

Довольно часто в рабочее время ко мне приходила какая-нибудь студентка с особой просьбой. Обычно каждая девушка брала с собой группу поддержки из одной-двух подруг. Студентки узнавали о моей работе из листовок, которые я развесила в библиотеке. На них было написано: «Разыскиваются влюбленные женщины».

В первый раз после тихого стука в дверь моего кабинета я услышала неуверенное покашливание и робкий вопрос: «Извините, Стефани… У вас найдется минутка поболтать?»

Хотя я уже писала научные статьи на английском, разговорный язык пока был для меня непривычен, и слово «поболтать»[64] меня смутило, поскольку по-французски оно означает «кошка». Но мне все же показалось, что девушка хочет поговорить.

— Пожалуйста, садись.

Студентка села, засунула руки в карманы джинсов и начала краснеть. Подруги подтолкнули ее:

— Давай просто спроси!

— Хорошо, — сказала она, а затем обратилась ко мне с просьбой, которую я слышала в тот год тысячи раз: — Можно воспользоваться вашей «Машиной любви»?

В заявке на патент я указала: «Система и метод обнаружения специфического когнитивно-эмоционального состояния у субъекта»[65], но студенты предпочли название «Машина любви», и оно прижилось. Это был разработанный мною десятиминутный компьютерный тест, который, по мнению студентов, предоставлял им помощь в выборе между двумя потенциальными партнерами. Если студентка разрывалась между популярным парнем с шестью кубиками пресса и неуклюжим ботаником с очаровательной улыбкой, эта программа могла заглянуть в ее сердце и определить, какой парень (или девушка) ей действительно нравится.

Я не ставила перед собой задачу разработать программу для сводничества. Имея опыт изучения таких пациентов, как Югетта, в Женеве, теперь я хотела проверить силу воздействия положительных эмоций на мозг и систематизировать эти знания. Югетта использовала свою любовь к живописи, чтобы справиться с повреждением мозга после обширного инсульта. Я видела, что связи, возникшие у нее в ходе занятий любимым делом, улучшили функции и пластичность ее ума. Результаты нашей совместной работы были впечатляющими, но все ограничивалось одной пациенткой, как и любая история болезни.

Я хотела выяснить, были ли успехи Югетты и аналогичные результаты, которые я наблюдала у других пациентов в неврологическом отделении, не единичными случаями, а проявлением какой-то общей закономерности работы мозга. Мне было любопытно: могут ли положительные эмоциональные стимулы, такие как любовь и страсть (к спорту, например), улучшить работу мозга у всех людей?

Большинство известных мне нейроученых сосредоточили свое внимание на другом конце эмоционального спектра — на «темной стороне». Было выполнено много исследований, в том числе некоторыми моими коллегами в Женеве, того, как негативные стимулы ускоряют реакции в определенных отделах мозга. Были проведены эксперименты по подсознательному праймингу, в которых участникам показывали изображение змеи или паука на слишком короткое время для сознательного восприятия, но так, чтобы миндалевидное тело — отдел мозга, посылающий другим отделам сигнал в ответ на угрозу, — успело среагировать.

Миндалевидное тело названо так из-за своей овальной формы. Оно расположено под корой головного мозга в одной из самых древних его частей — лимбической системе — и отвечает за получение информации об угрозах и мгновенное реагирование на них задолго до того, как эта информация достигнет сознания. С позиции эволюции быть внимательным к негативным стимулам вполне логично. Древнему человеку, выживавшему в джунглях, нужно было быстро определить, что за длинный темный предмет лежит в траве — ветка или змея. Также он должен был вовремя заметить человека в кустах и успеть определить, что это незнакомец с враждебными намерениями, чтобы была возможность убежать.

Эта возникшая в процессе эволюции реакция проходит через то, что нейроученый Джозеф Леду[66] называет нижним путем[67], — через прямой проводящий путь, предназначенный для вызывания бессознательных защитных реакций. Он, словно скоростная автомагистраль, молниеносно передает воспринимаемый глазами угрожающий сигнал в миндалевидное тело, которое запускает гипоталамус для включения реакции «бей или беги» — режима самозащиты организма. Все это осуществляется в мгновение ока, или примерно за сто миллисекунд[68], то есть бессознательно (сознательные мыслительные процессы начинаются приблизительно через триста миллисекунд, или треть секунды). Вот почему вы можете вздрогнуть, подпрыгнуть или замахнуться в ответ на угрозу почти автоматически, даже не осознавая, что происходит.