Там, где случаются облака

— У неё есть книги? Настоящие?

— Конечно! Она же писатель. Её книги согревают, как чашка какао или как огромный вязаный шарф. Мама волшебно пишет, — сказала Унка. — В мире есть так много профессий. Писатели, скульпторы, изобретатели. Вот дядя Ефим вату продает, кто-то трамваи водит. Таша столько всего знает, что хоть сейчас может стать учителем. Ты умеешь скульптуры облачные делать, сильный Платон помогает папе с запуском облаков. А что, если совсем ничего не знаешь и не умеешь? — развела руками Унка.

— Так не бывает, — сказал Кит с уверенностью.

— Бывает.

— Ерундее ничего не слышал. Ты знаешь все вкусы чая, умеешь рисовать красивые узоры ногами на земле, когда о чём-то думаешь. Ты знаешь день, когда впервые заговорила с облаками, умеешь дружить и мечтать. А ещё собираешь воспоминания!

— И в какой же профессии всё это может пригодиться?

Кит искал в голове ответ, но не нашёл. Зато нашёл слова Льва Гурьевича:

— Важно просто делать то, что ты любишь, и это обязательно кому-то пригодится.

Унка остановилась и нарисовала ногами узор на земле.

— Ты действительно думаешь, что всякая всячина в сундуке и каракули могут кому-то пригодиться?

Кит пожал плечами:

— Почему бы и да?

Вход в подкоп ждал ребят под сухими листьями. На этот раз Унка подготовилась. Надела старые вещи, захватила пару перчаток из сарая и бутербродов на перекус. На поляне, охраняемой соснами великанами, было пусто, только тайна смотрела на ребят со дна маленького озера. Кит принялся качать воду, а Унка улеглась на опавшие листья и смотрела на проплывающие по небу почтовые ящики.

«Вот было бы здорово создать облачную почту, — думала она. — Отправлять письма с облаками, махать письмам вслед. Дедушке Тихону эта идея пришлась бы по душе». Затем Уна сменила Кита и долго качала воду ручным насосом, представляя, будто она великий спортсмен на тренировке, перед мировым рекордом.

Перекус сделали через два часа, так Унке сказало солнце. Ребята уселись на землю и начали уплетать бутерброды, которые дома были бы не такими вкусными, как в лесу. Вдруг у подкопа что-то зашевелилось. От страха Унка выронила бутерброд и спряталась за Кита.

— Да кто же такие узкие ходы копает? — из подкопа вылез рыжеволосый мальчик из четвёртого "А", Унка видела его на переменах. Он с ног до головы измазался в земле. Солнышко любило его больше, чем Унку, наверное, раз в десять. Лицо его было усыпано веснушками, уши топорщились, а глаза были обычные, карие.

— Гришка? Ты что тут делаешь?

— Я? Это она что тут делает? — Гриша показал на перепуганную до смерти Унку. — Это ведь наш секрет!

— Был, пока ты Северяком не стал!

— А я виноват, что родители переехали? Я разве виноват? — голос у Гришки был дребезжащий. На глазах появились слёзы. Переезд забрал у Гриши всё. Секрет, любимые качели, целый лес и друга. — Да я бы хоть в штабе у тебя жил! Но ты и этого не предложил, а просто перестал общаться!

— Это я-то перестал? Это ты перестал!

— А почему Южики и Северяки в ссоре? — спросила Унка, прервав спор мальчишек.

Кит в недоумении посмотрел на Унку.

— Да они же задиры! Всегда сбивают наших летучих змеев, за ватой прибегают первыми. А летом, когда у Мики купаемся, они самые лучшие поляны занимают.

— Но ведь мы делаем так же, — возмутился Гришка.

— А что нам теперь молчать, по-твоему, и на них смотреть?

— Вот и они так думают. Замкнутый круг какой-то.

Унка хихикнула. А потом сквозь слёзы хихикнул Гришка. Кит держался до последнего, но тоже улыбнулся. Вражда, не имеющая начала, заканчивалась. Кит был безумно рад видеть Гришку и даже обнял его (наверное, второй раз за четыре года дружбы. Первый раз мама заставила на Гришином дне рождения).

Гришка поднял с земли бутерброд, сдул с него невидимых микробов и откусил.

— Я, знаете, — сказал он с набитым ртом, — на трамвае специально приехал. Так соскучился! Дошёл до штаба, а потом вдруг про озеро вспомнил. Искал его полчаса, точно, а потом на земле какой-то знак увидел, а от него следы.

Кит улыбнулся и посмотрел на Унку:

— А я что говорил? Всё обязательно кому-то пригодится.

План Гришке понравился. Втроём качать воду было легче. Стала виднеться уже пятая ступенька. На следующей неделе решили позвать сильного Платона и Ташу.

— Только это никакой не секрет получается, — сказал Кит. — Это целая тайная миссия!

Пролетающие над поляной диковинные животные напомнили, что время ближе к восьми. Если бы не облака, Унка снова застала бы только спящих маму и папу.

Тихое счастье

Дома Унку встретило тихое счастье. На столе стояло фарфоровое солнце с малиновым чаем, а у камина ждали новые мамины рассказы, в которых жил дедушка Тихон. В рассказе деду, конечно, звали иначе, но Уна узнала его по босым ногам, добрым словам и морщинкам.

Папа долго говорил про новых актёров и предстоящее открытие театра в конце сентября. А Унка просто слушала, она любила этот вечер. Треск полешек в камине, грубый и такой родной папин голос. Мамины руки и тепло, что поселилось у неё внутри. Она любила это время, наполненное мечтами, дружбой и запахом осени. Это было время детства, фантазий и приключений.