Там, где свет. История первой леди США

Когда медики грузили Джо в машину, повисло тяжелое молчание. Иногда для меня единственный способ справиться с немыслимым – а потерять Джо было немыслимо – шутить. «Да, ты безнадежно испортил День святого Валентина», – проворчала я, забираясь вслед за ним в «Скорую». Была пятница, 12 февраля, и мы планировали отправиться на романтический уик-энд. Но вместо этого мы ехали в кавалькаде машин по шоссе I–95, с полицией, медицинской бригадой и всей семьей, включая Вэл, Джимми, Ма-Ма и папу. Пока мы неслись по пустынному хайвею, пошел снег. «Если ты умрешь, я перееду в Северную Каролину, – добавила я. – Надоела эта зима». Джо слабо засмеялся.

Когда около 11 вечера мы прибыли в госпиталь, доктор Джордж уже ждал нас с плохими новостями: как только соберется бригада, начнется операция. Аневризма Джо кровоточила, и без немедленного хирургического вмешательства она могла его убить.

Сотрудники госпиталя Уолтера Рида провели нас в конференц-зал, и мы стали лихорадочно обсуждать операцию, последующие шаги и все, что мы могли сделать. Все Байдены включились в обсуждение проблемы, а я почувствовала, что не могу быть сейчас с ними. Мне казалось, что комната сжимается, и мне пришлось извиниться и выйти. Я нашла пустое помещение и опустилась там прямо на пол. До этого момента я была словно в самом центре грозы, а внезапная тишина одновременно опустошила и успокоила меня. «Пожалуйста, Господи, – произнесла я вслух, – пусть он останется жив».

Аневризма Джо стала венцом очень тяжелого года. Когда мы вступали в президентскую гонку в 1987 году, я не вполне понимала, что происходит. Во‐первых, не было ясно, президентская ли это гонка. Джо первоначально намеревался прощупать почву для следующего президентского цикла. Однако реакция людей по всей стране была такой позитивной, и складывалось впечатление, что момент подходящий. По мере того, как энтузиазм нарастал и к нашей команде присоединялось все больше и больше талантливых, умных людей, я стала чувствовать себя, как будто нахожусь в поезде без тормозов. Несмотря на то что у меня были сомнения по поводу своевременности данного решения: готовы ли дети, готова ли я сама, – я глубоко верила в Джо как в кандидата.

В тот момент Джо одновременно работал над двумя невероятно сложными задачами: проводил президентскую предвыборную кампанию и председательствовал на слушаниях сенатского судебного комитета по кандидатуре Роберта Борка. В политическом плане он пытался поделиться своим видением того, как сделать Америку лучше, в маленьких городках по всей стране. Как сенатор он решал тонкую юридическую задачу по защите Верховного суда, и, чтобы выиграть, дело нужно было продолжать.

Пока он разрывался между двумя мирами, я месяцами ездила по стране и выступала от его имени, предоставив наш дом в распоряжение сотрудников штаба и делая все возможное, чтобы поддержать мужа. Обычная жизнь при этом продолжалась. Я преподавала, Хант готовился к поступлению в колледж, Бо проходил адаптацию первокурсника в Пенсильванском университете, а наша маленькая Эшли еще только начинала учиться. Это был изматывающий период, но я знала, что Джо обладает способностями, интеллектом и принципиальностью, и это поможет ему стать президентом-реформатором.

Всю свою политическую жизнь он был известен именно принципиальностью. Он не раз пренебрегал финансовыми интересами или шел против членов собственной партии, когда считал, что так будет правильно. Он был настолько честен, что подчас попадал в сложные ситуации, говоря правду, а не правильные с политической точки зрения слова. Поэтому, когда во время президентской кампании его обвинили в плагиате, это не только нанесло ущерб его политической карьере, это было личное оскорбление. У Джо был выбор: он мог противостоять этим обвинениям в публичном пространстве каждый день, сражаясь с беснующимися медиа, отвлекаясь и, возможно, снижая эффективность своей работы в судебном комитете; и мог выйти из гонки и сосредоточиться на слушаниях по кандидатуре Борка, ведь назначение Борка в Верховный суд имело бы последствия для нескольких поколений американцев. Он сделал выбор и снял свою кандидатуру.

Джо вышел из гонки в сентябре 1987 года, и это был один из тех немногих случаев, когда я, не сдерживаясь, плакала у себя в спальне, за плотно закрытой дверью. В тот момент мне позвонила Ма-Ма. Услышав, как я расстроена, она сказала: «Я сейчас приеду».

Поскольку наша семья часто оказывалась в центре внимания, мы всегда защищали друг друга. Вэл стала одной из моих лучших подруг, и, поскольку она знала, как сильно я люблю Джо, то входила в тот узкий круг людей, с которыми я делилась своими повседневными огорчениями.