Там, где тебя ждут

Через затуманенное ветровое стекло мы видели, как Ари идет к стене и заходит на поле. Я неловко поерзал в кресле. Странность ситуации внезапно открылась мне: я втиснулся в машину к бывшей кинозвезде, которую считали умершей большинство людей. Что я здесь делаю? И что ей нужно от меня? Помню, сделал себе твердое внушение. Я знал, как общаться с женщинами, особенно с привлекательными, и решительно не мог позволить включить гормональный автопилот в общении с этой странной особой. Это же, черт подери, сама Клодетт Уэллс. Мне реально надо сдерживать свои порывы. Вероятно, где-то в кустах засели вооруженные телохранители, для призвания которых ей достаточно просто поднять один из ее тонких пальцев.

– А знаете, – сказал я, поднимая испачканный шоколадом носовой платок, а главное, сознавая, что надо что-то сказать, необходимо нарушить затянувшееся молчание, – я серьезно подумываю о том, чтобы слизать с платка весь этот потрясающий шоколад, чтобы не пропало ни капли.

– Не позволяйте мне остановить вас, – рассмеявшись, произнесла она, – но, пожалуйста, помните, что у нас еще много осталось. – Она предъявила термос, и я позволил ей налить мне еще шоколада на пару пальцев.

– У вас замечательный ребенок, – заметил я, приклеившись взглядом к изгибам ее запястий, манжетам свитера, к миндалевидным формам ногтей. По-моему, я решил, что минимальный зрительный контакт поможет мне избежать неуместного автопилотного флирта. – Он действительно удивителен. На редкость восприимчивый и смышленый.

Она оглянулась на меня. Я позволил себе на микросекунду, не больше, встретиться с ее потрясающими кошачьими глазами.

– Спасибо, – сказала она, – я тоже всегда так думала, хотя приходится признать некоторую долю субъективности. У вас есть дети?

– Есть, – прочистив горло, ответил я. У меня аж язык зачесался, так захотелось рассказать ей о судебных тяжбах, об отцовских страданиях, но что-то остановило меня. Видимо, мелькнула мысль, что о такого рода страданиях не говорят женщинам – одиноким женщинам, матерям, красоткам, – чтобы они не подумали, что вы какой-то псих или преступник.

– Да, есть, – помолчав, повторил я, – двое. Мальчик и девочка. Старше Ари, – и тут же впадая в смятение, я понял, что она может представить меня как женатого мужчину, и быстро добавил: – Они живут с их мамой. Моей бывшей. Бывшей женой. Мы больше не живем вместе. Разъехались. Расстались. Оформили развод.

«Почему, – спрашивал я себя, – мне так хотелось развеять идею того, что я с кем-то связан? Неужели я думаю, что у нас в некотором роде свидание? Что происходит в моей голове? Я обезумел?»

– Я развелся с ней, – с какой-то отстраненностью услышал я собственный голос, в последний раз дополнив сказанное на тот случай, если она не вполне поняла меня.

– О, как жаль, – сказала она, – что вам пришлось развестись, я имею в виду.

– Не стоит, – откликнулся я, – я не жалею, – скосив взгляд в ее сторону, я обнаружил, что она как раз смотрит на меня, поэтому резко отвернулся и принялся разглядывать поля, облака и блестящую от дождя дорогу перед нами. – Ну а как насчет папы Ари? – спросил я, обращаясь к каменной стене.

Я чувствовал, что она по-прежнему смотрит на меня. Мои пальцы принялись выбивать дробь на приборной панели.

– А что с ним может быть?

– Ну, вы еще вместе или?..

– Расстались, – отрывисто ответила она, выразительно разделяя слово на слоги. – На самом деле мы так и не поженились.

– А-а… Понятно. Может, так даже проще.

– Вряд ли, – криво усмехнувшись, возразила она.

– Вы правы, – хмыкнув, согласился я. – Не понимаю, почему я это ляпнул. Не думаете ли вы, что слово «простой», вероятно, самое неточное определение для подобных случаев? Скорее нужна его полная противоположность, антоним. Может быть, «сложный» или «запутанный». Закрученный, извилистый, мудреный, предательский. Любое из этих определений могло быть более уместно. – С огромным трудом мне удалось захлопнуть рот, и мое бормотание милосердно оборвалось.

– Что ж, – помолчав, призналась она. – Все эти испытания уже позади.

– М-м-м, – промычал я, но в каком смысле: «Неужели? Позади? У вас? Вы наделали ошибок, поставили себя в неразрешимую ситуацию с неподходящими людьми, так же как простые смертные?»

– Вы, вероятно, удивились, – наконец серьезно произнесла она, – почему я попросила вас приехать сегодня сюда.

– Нет, – поспешно возразил я, подумав: «Да, черт возьми». – Не совсем, я просто…

– Как долго вы планируете оставаться в Донеголе? – спросила она, и от неожиданности такого вопроса я растерянно посмотрел на нее. Совершенно непроницаемое, ее лицо вдруг оказалось волнующе близко в этой запотевшей маленькой машине. Между идеально изогнутых бровей появилась еле заметная ложбинка. – Если вы не возражаете против такого вопроса, – добавила она.

– Нет, ничуть. Дело в том… – я запнулся, зачарованный индивидуальностью ее ресниц, выглядевших интригующе темными по сравнению с сияющим золотом волос и россыпью веснушек на переносице.