Там, где водятся чудовища

– Как можно потерять свое оружие?

– Когда нарвешься на стаю чудовищ – и не то потеряешь, лишь бы жизнь сохранить. Бросают люди свои вещи – и бегом. Видел я одного горемыку, все в харчевне сидел, горе заливал. Постоянно канючил, что потерял фамильное ружье. Мол, кто поможет, как теперь без него?

– А почему сам не вернул? Не знал, где обронил?

– Почему не знал? Знал. И желающему сбегать за ним готов был место указать. Понимаешь, в Зоне разные люди есть. Кто посмелее, а кто слабоват оказывается. К нам тоже подходили такие вот бедолаги.

– А вы?

– Помогали, конечно. Чего ж не помочь, коли нормальный бродяга перед тобой. Причем что только мы не возвращали: аптечки с редкими лекарствами, детекторы, такие, как мой, даже бутылку с… медовухой.

– И люди готовы были платить за это?

– А как же. Лекарства, например, дорогущие, действенные, такие не у всякого торговца найдешь. А мы за возврат много не берем, не разбойники, чай. Так что заказчик не в накладе.

– Ну, это ладно, а де… детектор что? Новый не проще у торговца взять?

– У нас, Мстиш, люди на здешних похожи, тоже суеверны. И в сон, и в чох, и в счастливую снарягу верят. Сталкеры особенно, потому как рискуют сильно, я тебе рассказывал. Вот и берегут то, с чем от смерти ушли. Мужик со своим детектором много аномалий облазил и живым остался. Поневоле уверовал, что приборчик счастье приносит. Так-то вот, напарник.

– Теперь понял. Ну а медовуху зачем возвращать? Такого добра, как ты говорил, в харчевнях полно.

– Тут еще проще. Память это о доме, о близких. Бутылку, что нам искать пришлось, сталкер как раз из дома привез. Представь, медовуха есть, а дома нет, возвращаться некуда, никто не ждет. Все, что осталось, с собой в рюкзаке таскает. Золотые горы нам сулил за нее.

– Вернули?

– Да, целехонькую. Взяли с бродяги артефакт не дороже такой же бутылки и расстались.

– Неужто, Старый, не захотел ты гор золотых? – хитро поинтересовался Мстиша.

– Кто ж их не хочет? Да только совесть не позволяет с человека за дорогую ему вещь драть втридорога. Таких Зона наказывает, если уж на то пошло.

– Да ладно, я просто так спросил. Знаю, ты-то не Зону свою боишься, тебе честь не позволяет.

– Ну, наверное.

– Слушай, а ружье вернули мужику?

– Не поверишь, вернули. Нашелся один, принес обратно. С тех пор я этого растеряху в харчевне не видал.

Под неторопливый разговор оба охотника и уснули.

Долго спать не пришлось. Ночью сталкера будто кто в бок толкнул, нож прыгнул в руку прежде, чем открылись глаза. Из горницы лился странный свет с сиреневым оттенком. Насколько Старый помнил, занавесок на окошке не наблюдалось, значит, лунное сияние искажало что-то другое. Голова чуть кружилась, было ощущение, словно сейчас они не в избушке Яговны, а где-то совсем в ином месте.

– Старый! – раздался громкий шепот напарника. – Что происходит? Где мы?

«Так, и ему тоже подобное видится, не показалось. Ладно, некогда рассиживаться, нужно клубок возвращать», – подумал сталкер и сказал:

– Не знаю, я у тебя хотел спросить. Яговна, что ли, наколдовала. Пошли смотреть, куда тут можно было наворованное засунуть.

– Точно, она! Яги живут на границе мира живых и мира мертвых. Значит, мы в мертвом!

– Хорошо, что хоть ты в курсе. Вставай, дело не ждет.

Напарники вошли в горницу. Висящая за окном луна отливала сиреневым, роняя на пол полоски света. Где-то грохнуло, над головой завозились и захохотали хрипло. Тут же за окном кто-то жутко заверещал.

– Началось! Давай, Мстиш, шмонаем все схроны и выбираемся назад!

– Отсюда нет хода, пока Яговна сама не захочет впустить нас обратно в мир живых. Так что клубочек нужно найти!

– Это что в моей избушке делается? – раздался склочный старушечий голос. – Вы кто такие, спрашиваю?

– Тимуровцы мы, бабуль. Пришли спросить, нет ли мусора на вынос? – ответил сталкер, лихорадочно соображая, стоит уже напасть или еще пока рано.

– Хто?! Пошли отсюда, пока дружок мой вас на плетень не намотал!

– Почто лаешься-то? Мы помочь хотим! Давай мы тут приберемся, получим денюжку за работу и дальше побежим? А ты пока отдохни.

Кикимора беззвучно открывала и закрывала рот, остолбенев от неслыханной наглости. А придя в себя, вдруг сорвалась с места, закружила по горнице, хватая все, что попадется под руку, и швыряя в напарников.

Старый легко уворачивался от пущенных с небывалой силой предметов, а Мстиша пару раз поймал телом увесистые столовые приборы и растянулся на полу посреди помещения.

– Вставай, «отмычка»! – скомандовал сталкер. – У нас важное задание, а ты тут срамишься!

Кикимора запнулась о лежащего парня и пропахала лицом печь. Старый тут же бросился к ней, скрутил сухую старушонку, оказавшуюся крепким орешком, и молотил о стены, не давая вздохнуть. В конце концов он сунул извивающуюся нечисть в печной зев, заблокировав старушенцию намертво. Удар по филейной части вызвал завывание в трубе, гулкое и оттого еще более непотребное.

– Теперь я! – закричал Мстиша и от души прописал леща заохавшей бабке, еще сильнее заклинив ее в отверстии.