Там, в гостях

Эгоизм из-за мытья посуды. Сперва я мою тарелок больше других. Потом негодую, потому что никто этого не заметил. Но какое у меня право трудиться больше? Какое у меня право вести себя лучше прочих? Это всего лишь агрессия по отношению к другим. Позднее извинился перед миссис Свендсон.

Воскресенье. Встал до восхода и отправился на пляж. Испытал внезапный импульс встать на колени и помолиться. Невероятное скрытое мелодраматичное возбуждение. Потом появились Иэн с Эллен и застали меня за этим занятием. Я осознал, что подсознательно хотел этого и даже планировал! Они выходят прогуляться этим маршрутом каждое утро. Первую стражу осквернили несусветный стыд и отвращение к себе.

Крысиная озабоченность собственным комфортом. Сознательно не сел на сломанный стул. На него пришлось сесть Грейс. Из эгоизма не хотел давать машину Пэту; предложил потом, слишком поздно, когда узнал, что он договорился взять машину Иэна.

Дискуссия: активная и созерцательная жизнь. Все согласились с тем, что эти два момента дополняют друг друга. Возникли некоторые трения между Августусом и Дейвом. А. считает, что большинство социальных работников погрязли в стремлении к результатам; цитирует в доказательство «Бхагавадгиту» – о символическом действии. Д. намекает на то, что одно только созерцание – это эгоизм, особенно в период военного кризиса. Поймал себя на том, что поддерживаю Д. Какой у меня мотив?

Вторая стража: секс, секс, секс. «Ищешь Бога – смотри там, где ты его потерял». Экхарт[110].

Августус: «Бог – не Предвечный, что за неудачная формулировка из Ветхого Завета! Это мы ничтожные, потрепанные, ветхие днями. Лишь Он один молод. Эта потрясающая мгновенная осознанность…»

И так далее, и тому подобное… Единственное, чем эта записная книжка значима, так это тем, что Аланна с Ди-Анной упоминаются в ней лишь раз. И хотя девочки все время были с нами, никто не ждал от них неукоснительного соблюдения графика – слишком малы для этого, – зато они здорово помогали с готовкой и по хозяйству, были очень полезны и милы.

Впрочем, имелась веская причина, по которой я их игнорировал. Не хотел признаваться себе в том, что знаю о происходящем между Ди-Анной и Полом.

Вряд ли большинство членов группы это заметили: Пол много времени наедине с Ди-Анной не проводил. Вместе они бывали главным образом днем, когда почти никто не хотел выходить наружу из-за жары. От Форда Пол узнал, что близ подножья холмов лежит ранчо, где дают напрокат лошадей. Но когда Пол ездил кататься верхом, он брал с собой обеих девочек, а на прогулке их сопровождал конюх. Потом, когда жара спадала, Пол с девочками купались в озере, однако при этом обычно присутствовали и другие взрослые.

Ближе к вечеру воскресенья, нашего пятого дня в Юрике, миссис Свендсон с девочками и мы с Полом пошли купаться. Аланна с матерью первыми вернулись к себе в хижину переодеться; я же сказал им, что останусь искупнуться еще разок, потом – что передумал, и оставил Пола с Ди-Анной на пляже одних. Когда я в хижине, которую мы делили с Полом, снял плавки и обтирался полотенцем, снаружи послышались шаги. Наша хижина стояла чуть в стороне от остальных, и если встать у южной стены, то тебя будет видно отовсюду. К южной-то стене шаги и приблизились. Разговоров слышно не было, только бурное дыхание да хихиканье, а потом и шлепок ладони по обнаженной плоти. Я тихонько приблизился к окошку и выглянул наружу. Пол с Ди-Анной, все еще в купальных костюмах, смеялись и боролись. Правда, вид у Пола игривым мне не показался: в глазах пристальный взгляд, каким кошка наблюдает за птичкой, губы сжаты в тонкую линию.

Пол вдруг обернулся в сторону окошка – надо же, какая бдительность! – и заметил меня. Тотчас же прекратил эту притворную драку, шлепнул Ди-Анну пониже спины – походя, как делают родители, – и бегом вернулся в хижину, захлопнув за собой дверь.

– Боже, – воскликнул он, быстро садясь на кровать, – вот ведь треклятый ребенок! Знаешь, что она сейчас за номер выкинула? Лапала меня!

– Вот черт!