Там, в гостях

– Ты же сказал, что прочел его книгу. И, – тут я не удержался, – утверждал, что ее даже ребенок поймет.

Пол улыбнулся, как бы признавая, что очко – за мной.

– Хочу услышать твое объяснение.

– Он верит… – я вдруг понял, что не могу сказать слово «Бог», только не при Поле, поэтому изменил фразу, – в то, что есть внутри нас, и то, что нами не является. Это не наша индивидуальная личность. Он верит в то, что «это самое» просто есть и с ним можно контактировать.

– Это если ты хочешь контактировать.

Быстро же он ответил. Видать, много размышлял!

– Все этого хотят.

– Уж точно не большинство.

– На самом деле хотят все, просто не признаются. – (Да, я произнес это авторитетно-покровительственным тоном.)

– Чушь собачья, – резко возразил Пол.

– Так ты не признаешь этого?

– Я не о себе. Чего я хочу – неважно. Суть такова: с какой стати обычному разумному человеку хотеть достучаться до «этого самого», как ты его называешь?

– Да потому что… в этом смысл жизни.

– Кто сказал?

– Так ведь зачем же еще жить? Если только не затем, чтобы выяснить, кто ты на самом деле?

– С чего ты взял, будто в жизни вообще есть смысл? Вдруг она просто поганое нагромождение бессмысленного дерьма?

– Не исключено, хотя я уверен, что это не так.

– Потому что в этом уверен Августус Парр?

– Отчасти. А есть еще опыт, который независимо друг от друга получили мистики и святые по всему миру…

– Этого никак не доказать. Они просто утверждают, что пережили этот опыт. Без доказательств.

– Люди замечают в себе перемены, которые этот опыт вызывает.

– Он изменил Парра?

– Да, определенно.

– Откуда ты знаешь?

– Я был знаком с ним еще в Англии.

– Ты не ответил на мой вопрос. Как ты узнал, что он изменился?

– А, интуиция. Я писатель, и…

– Прошу прощения! – Пол издевательски закатил глаза. – Не стоило мне спрашивать! Уж если ты заметил в нем перемены, то мы должны верить на слово! Ты и сам, конечно же, переменился, да?

– Нет, я бы не сказал.

– Почему же?

– Потому что я… еще только начинаю… – Я виновато осекся. Так много я Полу выдавать не собирался.

– Начинаешь – что?

– Ну, медитировать. – Жаль, другого слова не подобрать. Привычный термин слишком слабый и салонный.

– И как ты медитируешь? – Еще мгновение назад мне казалось, что Пол искренне заинтересован, и вот он уже забрасывает меня каверзными вопросами.

– Я… ну, это трудно объяснить. Можно сказать так: ты садишься и успокаиваешься, а потом пытаешься раскрыться… – Тут я застрял. «Открыться» – это одна из фраз Августуса, и от того, что я употребил ее в присутствии Пола, меня замутило. – То есть… открыться… «этому самому»…

– Что ты заладил про «это самое»? Почему бы просто не сказать «Бог»? Ты ведь о нем толкуешь, да?

– Да.

– Ну так говори «Бог», бога ради!

– Ладно, Богу, – ответил я. В присутствии Пола это будоражило, как будто я в начальной школе употребил новое бранное словечко.

– Медитируя, ты видишь Бога внутри себя?

– Конечно, нет!

– Тогда зачем тебе это?

– Надо упорно заниматься. Быстрых результатов ждать не приходится. Могут уйти годы.

– Значит, надо просто сидеть? Этак я переберу в уме всех, кого поимел. Кончится тем, что стану онанировать.

– Порой и мне того же хочется.

– Но ты сдерживаешься?

– Да.

– Отчего же? Отказался от секса?

– Пытаюсь.

– Потому что так велел Парр? Надо думать, он считает секс порочным?

– Нет, вовсе он так не считает. Секс порочен не для всех. Парр говорит, что секс – это даже хорошо, но только до тех пор, пока ты умом настроен на поиски…

– «Этого самого»? – Пол издевательски осклабился.

– Бога.

– А что потом?

– Потом надо отказаться от всего: курения, алкоголя и прочих радостей. Не потому, что они порочны, просто… в общем, как подготовка к спортивным соревнованиям.

– Сроду ни к чему не готовился, так что мне не понять.

– Черт побери, я тоже. Надо же было с чем-то сравнить!

– Должен сказать, что в твоем изложении все это звучит непереносимо скучно. – Впрочем, тут Пол улыбнулся мне как-то совершенно иначе, с таким обаянием и теплотой, что я ощутил, как между нами завязываются некие простые, свойские отношения, которые потом могли бы перерасти в дружбу. Очевидно, я интуитивно настраивался на дружбу с ним с самого начала, а то не ответил бы так быстро:

– Нет, Пол, ты не прав. Все очень даже забавно. Потрясающе весело. Жаль, я не могу описать: ты просто сидишь, а потом вдруг понимаешь, что ты лицом к лицу с чем-то. Ты этого не видишь, но оно перед тобой.

Несколько секунд Пол слушал меня с неподдельным интересом. В нем не осталось скептицизма. Однако потом этот взгляд пропал, и он холодно произнес:

– Что ж, лично я всегда держусь того, что можно увидеть, потрогать, понюхать, ощупать и оттрахать. Вот в это точно можно верить. Все остальное – словоблудие, которым ты себя в чем-нибудь убеждаешь. Я не говорю, что твои мистики – заведомо лжецы, просто они не могут доказать мне, что сами же себя не дурачат. Как не может этого сделать и твой приятель Парр.