Там, за четвертой стеной

«Мой отчет о возникших у Смелкова трудностях в воспроизводстве проекта «Четвертая стена» был воспринят полковником крайне негативно. Часть вины была возложена на меня. Хабборт распорядился временно передать инженера Смелкова в отдел специальных расследований для проведения допросов с применением спецметодов. Я выразил сомнения в целесообразности подобных действий, за что был отстранен от дальнейшей работы с русским…»

Как там говорят психологи, выйти из зоны комфорта? Меня из этой зоны вышибло, как пробку из бутылки шампанского. Не прошло и пары часов после возвращения из Анкориджа, как ко мне в комнату вошли двое дюжих молодцов и уволокли в допросную. Там меня встретил незнакомый человек, одетый в штатское, но с военной выправкой и манерами. Начался допрос.

Вопросы напоминали карусель – бесконечные и по кругу. Как вас зовут? Какую должность вы занимали в АО «Заслон»? Готовы ли вы сотрудничать с властями США? Как звали вашего дедушку по материнской линии? Как выглядит здание научной библиотеки в Нижнем Новгороде? На каком этаже был ваш кабинет в «Заслоне»? Какие чертежи вы разрабатывали по проекту «Четвертая стена»? Можете ли вы воссоздать узел соединения проекций? Как вас зовут?..

Несколько часов я отвечал на одни и те же вопросы. Отвечал честно, мне было нечего скрывать. Называл имена, даты, рассказывал о проекте. Объяснял как мог, что и рад бы начертить ключевой узел, но просто не могу его вспомнить! Убеждал, пояснял, доказывал.

Сотрудник в штатском казался айронменом – невозмутимый, непрошибаемый, как бетонная стена и, казалось, не испытывающий ни малейшей усталости. Из меня же к концу допроса вытекли все силы, и моральные, и физические, просто дух вон, как говорят у нас.

– Дайте отдохнуть! – взмолился я наконец, и это стало роковой ошибкой.

Все те же молодцы взяли меня под белы рученьки и привели…нет, не в жилой отсек, а в камеру с серыми стенами. Если по поводу «допросной» еще оставались какие-то сомнения, то здесь однозначно веяло тюрьмой. Мерзкий запах въелся в каждый кирпичик, на полу – высохшие потеки чего-то темного. Здесь все кричало о страданиях, давних и недавних, многократных, пропитавших это место мраком и безысходностью. Господи, что это?

В углу я заметил бак с водой. Меня подвели к нему ближе, я рассмотрел плавающие куски льда. Да, в стакане с виски лед смотрится куда как лучше. Я почувствовал озноб…

– Мы поможем вам вспомнить все, что нужно, – произнес стальной голос человека из допросной.

Меня приподняли над полом и окунули в бак по плечи.

Утопление как метод добывания нужных сведений – дело не новое, его использовали еще во времена инквизиции. Про пытки, применяемые ЦРУ в Гуантанамо, я тоже читал, им подвергали террористов или просто подозреваемых. Суть проста и эффективна: человека привязывают к скамье, на лицо кладут плотную ткань и поливают нос и рот. Полная имитация утопления, хоть и без попадания воды в легкие. По отзывам бывших заключенных – расскажешь все, что знаешь и не знаешь, покаешься во всех мыслимых грехах, в общем, хуже не бывает.

Как оказалось, бывает. Со мной обошлись индивидуально, используя давнюю фобию. Эх, Майкл, Майкл… Это же я тебе в приватной беседе рассказал о том случае из детства. И о вечном ужасе при виде волн со льдом. Кошмар для меня воссоздали детально.

Когда легкие уже готовы были разорваться, меня вытянули на поверхность, дали сделать один-единственный вдох и через секунду погрузили обратно. Я бился в конвульсиях, но сильные руки сковывали не хуже смирительной рубашки. Второе погружение было короче, совсем скоро я пустил пузыри и глотнул воды… Меня снова вытащили, бросили на пол, дали отдышаться, а точнее, вывернуть на пол воду вместе с содержимым желудка. Отплевываясь после финальных спазмов, я чуть не пропустил вопрос, заданный все тем же невозмутимым голосом:

– Вспомнили?

– Нет! Хоть убейте, нет! Не могу я вспомнить, не получается…

Раздалась команда: «Продолжаем!» и меня снова окунули в бак.

Говорят, что у кошки девять жизней. Интересно, сколько жизней у меня? Меня топили и откачивали, погружали и вытаскивали…Я утратил счет времени, несколько раз терял сознание. Меня приводили в чувство, просили не упрямиться, вспомнить нужные чертежи, как будто от меня что-то зависело. Пока еще была возможность отвечать более-менее связно, я снова пытался объяснить своему палачу, что в памяти зияет пропасть и заполнить мне ее нечем…Просто нечем!

Перед последним, самым мучительным погружением я почти с облегчением подумал, что всему на этом свете приходит конец. Сил сопротивляться не осталось, я осознанно «вдохнул» воду и отключился, будучи уверенным, что уже навсегда.

***