Там за Гиндукушем

– Господин полковник! Желательно обновить удостоверение. На фото вы – брюнет! Прошу, на улице в третьем доме «Моментальное фото» господина Рабиновича. Через час подойдёте ко мне с фотографиями, а за мной дело не встанет, не задержу.

Зазвонил телефон. Подполковник кивком головы дал понять Дзебоеву, что разговор окончен и взял трубку:

 – Дежурная служба канцелярии!

Несколько секунд слушал.

Дзебоев убрал командировочное во внутренний карман кителя. Застегнул большую латунную пуговицу с двуглавым орлом. Направился к Рабиновичу в «Моментальное фото». Из-за спины услышал:

– Господин полковник! Задержитесь на минуту!

Обернулся. Увидел: оперативный дежурный вытянулся во фрунт с отданием чести незнакомому полковнику, который быстрым шагом подходил к самому Дзебоеву. Остановившись, первым протянул руку:

– Господин полковник! Владимир Георгиевич Дзебоев?

Дзебоев пожал полковнику руку, представился:

– Адъютант Командующего войсками Закаспийской области.

После секундной паузы добавил:

– Экс-заведующий Особым отделом Полицейского управления области же.

Подошедший полковник, казалось, был чем-то смущён.  Представился:

– Заведующий Особым отделом Полицейского управления Туркестана полковник Новиков. Зовите просто Валентин Николаевич! Пройдёмте ко мне, поговорим!

Кабинет полковника Новикова, мягко говоря, не впечатлил Дзебоева. Комнатушка на четыре канцелярских стола. На одном – телеграфный аппарат и три телефона. За вторым – стучит на машинке пожилой подслеповатый коллежский регистратор в статском однобортном мундире с алой ленточкой ордена Святой Анны в петлице. Обстановка самая тривиальная. Мебель времен императора Павла Петровича. Выгоревшим казённым зелёным обоям лет пятнадцать! Да, Ташкент, столица гигантского края. За великими делами в губернаторской канцелярии порядок навести некогда…

Полковник Новиков сел за свой стол у окна, жестом пригласил сесть напротив полковника Дзебоева.

– «Плохо сидит начальник», – подумал Дзебоев, – «свет с правой стороны, писать не удобно, тень от пера на бумаге всегда мешать будет. А сам я присел куда хуже. Плохо, когда спина от входной двери не прикрыта!».

– Ваше сиятельство, Владимир Георгиевич, дорогой, – начал Новиков. – Прошу принять мои самые искренние извинения! Поверьте, не только вы пали жертвой кадровой чехарды в нашем ведомстве.  Не разобрались. Сожалею. Евгений Фёдорович Джунковский…

Дзебоев молча вполоборота покосился на коллежского регистратора, многозначительно глянул на Новикова.

Новиков понимающе улыбнулся:

– Не извольте беспокоиться. Это наш письмоводитель. Евграф Апполонович глух, как тетерев. Но грамотен, как учитель словесности. И почерк замечательный. Росчерки, вензеля, арабески, знаете ли…  Евгений Фёдорович ему доверял. И в этом кабинете мы временно. Извините за беспорядок, если что…

Дзебоев понимающе кивнул головой. Не произнёс ни слова.

Новиков, несколько сбитый с мысли, помолчал, порылся в бумагах, кипами скопившимися на его столе. Протянул Дзебоеву синий лист с наклеенными обрывками бумажной телеграфной ленты.

Дзебоев вгляделся. Морзянка. Перевернул лист. Действительно, каллиграфия! Рука письмоводителя.

Расшифровка:

«ОСВОБОДИТЬ ОТ ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОСОБЫМ ОТДЕЛОМ ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ЗАКАСПИЙСКОЙ ОБЛАСТИ ПОЛКОВНИКА ОТДЕЛЬНОГО КОРПУСА ЖАНДАРМОВ ВЛАДИМИРА ГЕОРГИЕВИЧА ДЗЕБОЕВА ТЧК ОБ ИСПОЛНЕНИИ ДОЛОЖИТЬ НЕМЕДЛЕННО. ПРИКАЗ ПИСЬМЕННОМ ВИДЕ ФЕЛЬДЕГЕРСКОЙ ПОЧТОЙ ТЧК

ЗАВЕДУЮЩИЙ ОСОБЫМ ОТДЕЛОМ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПОЛКОВНИК ОТДЕЛЬНОГО КОРПУСА ЖАНДАРМОВ ЕРЁМИН ТЧК».

Дзебоев вернул телеграмму Новикову:

– Теперь понятно. Мои телеграммы читали, Валентин Николаевич?

– Да, Владимир Георгиевич. Виноват, эту проблему с Закаспийским Особым отделом, как сами видите, мне не разрулить. И к Ерёмину мне доступа пока нет. Однако, есть у меня к вам предложение.

Дзебоев приподнял подбородок, изображая заинтересованность:

– Слушаю, Валентин Николаевич!

– Хотите на должность Заведующего Особым отделом Туркестана? Джунковский одобрил бы. Я зондировал почву: оказывается, вас знает лично Александр Васильевич Самсонов. Ерёмин не посмеет оспорить представление за подписью генерал-губернатора Туркестанского Края!

– А как же вы сами, Валентин Николаевич? Должность ваша – номенклатура шефа Отдельного корпуса жандармов!

– На покой, Владимир Георгиевич, на покой! Есть у меня усадебка на берегу Камы. Во сне каждый день родной дом вижу. Северянин я. Здесь всё чужое. И климат, и нравы. Сарта от узбека не отличу. Языков не знаю. И виноград с дынями не в радость. Бес попутал с переводом. Жену похоронил… Жара начнётся – и сам просто задохнусь в один прекрасный солнечный день. Напрасно дал себя уговорить.

– Я подумаю, Валентин Николаевич, – Дзебоев встал, заканчивая  свою аудиенцию у бывшего начальника.

– В таком случае, Владимир Георгиевич, поставьте меня в известность о принятом решении до своего отъезда из Ташкента. Вы где остановились? Вам с жильём не помочь?

– Отель «Регина» на Московской. Будем прощаться? Спасибо за внимание, Валентин Николаевич. Желаю здравствовать!