Там, за зорями. Пять лет спустя

— Максимум до осени, Ирина Леонидовна! Я сама думала об этом. И я понимаю, большего я не могу себе позволить, да и не хочу. Я хочу работать. В первые выходные сентября у нас традиционно празднуют День города и меня приглашают принять участие в праздничных мероприятиях и концерте. Я думаю, на сентябрь и наметим мое возвращение на сцену. Но начать следует чем-то новым, поставленным, отрепетированным. А это значит, в августе следует приниматься за работу. Я уже пересмотрела материал, который у меня есть. По крайней мере, на одну из песен нужно музыкальное оформление и аранжировка, чтобы записать качественный саундтрек. Еще мне хотелось бы спеть что-то, не нарушая звучания, оставить в оригинале, скажем так. Может быть, даже акапельно или же под те самые цимбалы, дудки и гармонику. Я рассказывала вам о ребятах-инструменталистах, с которыми мы в университете пробовали что-то сделать вместе, но тогда это так и осталось на уровне проб. А теперь мы могли бы заняться этим всерьез. И мне кажется, если подойти к этому со всей ответственностью, получится шикарно! А если добавить к этому еще и танцевальный номер… Да, вот, чуть не забыла, Ирина Леонидовна, для меня и для танцоров нужны костюмы. В Минске я знаю одно неплохое ателье, которое специализируется на пошиве народных костюмов по довольно приемлемым ценам. Я как-то заказывала себе там сценический костюм, но это было, дай бог памяти, года три назад! Это тот костюм, в котором я практически всегда и выходила на сцену. Конечно, это должно быть что-то национальное, и все же с несколько современным мотивом. И для меня, и для ребят из танцевального коллектива это должно быть в единой стилистике, цвете и фасоне. Мы, конечно, не должны слиться на сцене, но, я думаю, вы понимаете, о чем я говорю. Костюмы я оплачу сама. Я думаю, как раз в этот мой приезд в Минск мы с ребятами и заглянем в ателье! Вот! Что еще… Да, и это, наверное, самое главное, нам нужна студия, музыканты и аранжировщик… А с этим у нас как раз может возникнуть проблема. Нет, понятно, в Минске есть талантливые музыканты, которые за определенную сумму могут запросто сделать аранжировку и записать, но…

— Постой, моя дорогая, но ведь музыканты у нас были. Да и студия тоже, пусть и не совсем профессиональная, но до сей поры она тебя устраивала… — перебила Злату женщина.

— Да, но теперь я уже не жена Алексея Блотского, и с моей стороны было бы просто свинством обратиться к ним с просьбой и дальше продолжить со мной работу!

— Ты говоришь глупости! Да, вы с Лешей больше не муж и жена, но, во-первых, вы остались родителями Маняши, а это очень много, во-вторых, ты не ссорилась с ребятами-музыкантами, а в-третьих, в деловом мире какие-то личные раздоры и неурядицы не играют существенной роли. Все решают деньги. Ты платишь и работаешь. Вот и все. К тому же мне кажется, Леша предоставит тебе студию совершенно бесплатно, а сам сядет за звукозаписывающий пульт. И аранжировку он сделает. Он же делал раньше, и не раз. Он знает, как тебе нужно!

— Нет, Ирина Леонидовна, после всего это вряд ли возможно… Я поступила так подло по отношению к нему, причинила столько боли… — замахала руками Полянская.

— Не спорю, но ведь никто от этого не умер? Более того, сейчас он встречается с Машей и, мне кажется, вполне счастлив и доволен жизнью! Именно таким он и выглядел, когда в последний раз они заходили навестить отца! — убежденно заявила Ирина Леонидовна.

«Выглядел? Или хотел выглядеть?» — подумала женщина.

Ведь стоило лишь увидеть его глаза, чтобы понять, какое же это притворство и бравада. Его потухшие глаза полны непроходимой тоски! В них больше нет ни света, ни любви, в них даже улыбка не отражается, которая появляется на губах, и нет и в помине нежности, о которой говорят слова. Ведь и слова его, и улыбка — напускное… «А душа у парня все так же болит. Неужели Маша всего этого не видит? Или не желает видеть, получив желаемое?»

— Да, возможно, и все же… — с сомнением протянула Злата.