Танатос

Алтухов удивленно посмотрел на нее и, отвернувшись, тихо проговорил:

– Из моего ответа не вытекает, что его нет. Но если все же там кто-то есть, он не добр, он практичен… целесообразен. Так что, приходится надеяться только на себя. – Алтухов помолчал немного, а потом показал на потолок и спросил: – А ты как думаешь, что там?

– Где там? – не поняла Нина. – На третьем этаже, что ли?

– Ну что ты прикидываешься, – возмутился Алтухов. – Там, куда ты сегодня собиралась? В метро ты что делала?

– А-а… – наконец поняла Нина и ответила: – Я не знаю. Мне все равно.

Алтухов сверкнул глазами, но тут же успокоился и сказал:

– Жаль. Все равно, а смерти ищешь. Сидела бы тогда дома. – Нина промолчала, а Алтухов проговорил: – Атеист не должен искать смерти. Он должен цепляться за жизнь руками и ногами. Зубами…

А? Как ты думаешь?

– Да, да, – быстро согласилась Нина, и Алтухов заметил на ее лице настороженность.

– Да, да – это не ответ, – сказал он. – Ты-то, когда шла в метро, о чем думала? Мысли у тебя какие-нибудь были? Мысли были? – раздраженно повторил он. – Вспомни. Мне это очень важно.

– Были, – ответила Нина.

– Какие?

– Очень страшно было, – ответила Нина. – Меня даже тошнило от страха. – Она говорила будничным голосом, и Алтухова это злило.

– Страшно – это не то, – махнул он рукой. – Это состояние. Думала ты о чем? Ну, о чем? О жизни, о смерти или о том, как будешь выглядеть, когда тебя растащит по шпалам? Мысли, понимаешь?

– Понимаю, – испуганно ответила Нина. – Мне очень хотелось, чтобы меня кто-нибудь остановил. Спас. И я… – Нина замялась. Она как будто заразилась горячностью Алтухова. Глаза ее заблестели, а правую ладонь она прижала к груди. – Я Богу молилась, чтобы он послал кого-нибудь спасти меня. Он послал…

– Послал, – повторил Алтухов. – Ты же в Бога не веришь. – Он вдруг сардонически расхохотался. – Молилась бы уж тогда комсомолу. – Нина обиженно насупилась, а Алтухов примирительно добавил: – Ладно. Это я так. Я давно ни с кем не разговаривал.

Нет, вчера говорил, но это не в счет. – Алтухов опять разволновался. В глазах у него появился безумный огонек, и он принялся ходить от стены к дивану, не обращая внимания на мусор, который хрустел под ногами словно битое стекло. – И все же, – сказал он. – Вспомни. Дома ты о чем думала, перед тем как решиться? Мне нужно главное. То, из-за чего ты пошла в метро.

– Это долго рассказывать, – устало проговорила Нина. – Что привело, что привело! Жизнь привела! Я давно уже думала об этом, но все страшно было.

– Страшно! Страшно всегда было, а пришла ты только сегодня, – не унимался Алтухов. – Нет, была какая-то одна, главная мысль.

Вспомни. Она, может, кажется тебе пустяковой. Главное часто кажется ерундой. Ее нужно найти, вычленить. Может быть, это одна фраза, может, слово – пароль, магическое слово, вроде "сезам, откройся". Ты про себя произносишь этот пароль, и Оно "открывается". Я сейчас помогу тебе вспомнить. Представь: ты qhdhx| дома на диване, вот как сейчас. Смотришь в стену. Так просто этот пароль в голову не приходит. Его должны тебе подсказать или внушить. Кто угодно, любой прохожий, сосед, диктор по телевизору. Ты сидишь готовая, слышишь это слово и идешь. С этой секунды ты уже смертница.

Нина как завороженная смотрела на Алтухова, слушала его и от усердия шевелила губами.

– Да, я вспомнила, – прошептала она, и на лице ее отразился ужас.

– Да, мне было плохо. Я шла по улице, думала… думала, кажется, о том, что скоро зима кончится и мне станет лучше. А потом я подумала о…

Алтухов жадно ловил каждое слово Нины, не сводил с нее глаз, словно боялся, что она собьется с ритма или не дотянет до самой верхней ноты, на которую он ее вытягивал.

– Ну, ну, – не давая ей остановиться, нетерпеливо проговорил он. -…я подумала о том, что зима кончится, но лучше мне все равно не будет. Мне сделалось очень обидно. Я чуть не заплакала и нечаянно толкнула какого-то мужчину. Он нагнулся за чем-то, я толкнула, и он чуть не упал. А потом он мне сказал: "Смотреть… надо", – Нина сделала паузу между этими двумя словами, а затем добавила: – Он матюгнулся.

– Как? – уже не из любопытства, а машинально, с неприязнью спросил Алтухов.

– Он сказал: "Смотреть, б…, надо", – ответила Нина и грустно усмехнулась. -‘ф-у… – выдохнул из себя Алтухов и с отчаянием на лице проговорил: – Да при чем здесь это? Ты ничего не поняла.

– Все я поняла, – тихо возразила Нина. – После этого мне захотелось пойти и броситься под поезд.

– Не путай меня, – раздраженно проговорил Алтухов. Он не желал расставаться со своей красивой теорией магического слова, а фраза, сказанная грубияном-мужиком, не годилась для оправдания этой теории.

Алтухов прошелся по комнате, а затем с плохо скрытым сарказмом в голосе сказал: -’Хотя почему? Б…, блуд, заблудиться, заблудшая! В этом что-то есть.

– Ну что, подошло? – с усмешкой спросила Нина.

– Слово есть слово, – внезапно потеряв к ней всякий интерес, рассеянно ответил Алтухов. – Слово лечит, оно же калечит.

Вначале было слово…

– А у тебя какое было? – не обращая внимания на его бормотание, спросила Нина.