Танатос рулит!

«Тайная доктрина» подходила для хранения серьезной пушки как нельзя лучше — это был толстый и тяжелый том большого формата, внутри которого NN аккуратно вырезал соответствующее углубление — воистину «тайное». Держа пистолет наготове, он вышел в коридор, отворил замок и медленно приоткрыл дверь.

Чего он ожидал? Что в образовавшуюся щель просунется рука лежащего на площадке и истекающего кровью человека? Вряд ли. Это было бы слишком просто. Что-то подсказывало ему: теперь не будет ничего простого. Он очутился в своей «сумеречной зоне», где придется столкнуться с вещами, которым едва ли найдется удобоваримое объяснение. Пока еще с трудом верилось в это, хотя что же, подобный расклад его почти устраивал — по крайней мере на какое-то время стало не так скучно жить…

Он открыл дверь пошире. Пусто. Только несколько пятен на бетонном полу, которые могли быть и кровью, хотя выглядели совсем не свежими.

NN вышел на площадку. Еще не избавленный новыми обстоятельствами от обывательских комплексов, он опустил пистолет и спрятал его за бедром на тот случай, если соседи наблюдают за ним через глазок. Разрешения на ношение и хранение оружия у него не было. Он спустился по лестнице на один пролет — никаких признаков борьбы или нападения. Таинственный посетитель исчез — но, как выяснилось чуть позже, не бесследно. Если он вообще существовал, поправил себя NN. Впрочем, поправил не всерьез — он был неплохого мнения о своей устойчивости к галлюцинациям.

Это мнение сделалось еще более лестным, когда он вернулся к двери. Ему показалось, что ее «антивандальное» (словечко из рекламного проспекта) покрытие немного посветлело и приобрело красноватый отлив. Конечно, это могло быть иллюзией. Но вот что наверняка иллюзией не было: в определенном ракурсе на поверхности двери становилась различимой тень — человеческий силуэт в натуральный рост с торчащим над плечом древком стрелы. Силуэт имел вполне четкие очертания. NN подумал, что, наверное, примерно так выглядели тени на уцелевших стенах, оставшиеся после ядерного взрыва в Хиросиме.

Он потрогал дверь. Теплая.

Ему сделалось не по себе.

Но его ожидал еще один сюрприз. На коврике перед дверью лежал предмет, которого он почему-то не заметил сразу. Это было тем более странно, что предмет не сливался с фоном и отличался весьма необычной конфигурацией. Еще до того как NN впервые прикоснулся к находке, ему пришло в голову, что это ключ. Вероятно, потому, что к ней был прицеплен обыкновенный металлический брелок с номером 8. Сам предмет мало чем напоминал ключ в привычном смысле слова. Он был сделан из многократно и замысловато согнутой тонкой бронзовой ленты, превращенной в некое подобие плоского лабиринта. Одна его часть и в самом деле смахивала на ажурную рукоятку, зато для другой вряд ли сыскалась бы подходящая замочная скважина — настолько сложной она получилась.

NN повертел предмет(внутренний голос настаивал: ключ) в руке. Приятная тяжесть. Тусклый желтоватый отлив. Без всякого сомнения, старая вещь. Знал бы он, насколько старая, — может, выбросил бы от греха подальше. Но он не знал. Вдобавок эта штука будоражила воображение, а такого с NN давненько не случалось. Обстоятельства, при которых она к нему попала, позволяли предположить все что угодно относительно ее статуса. Это могла быть просто потерянная безделушка или нечто бесценное, оставленное ему на хранение. Или переданное по наследству? То, что с находкой в любом случае следует быть осторожным, он чувствовал интуитивно.

Он вернулся в квартиру, запер дверь и некоторое время стоял в темном коридоре, прислонившись к стене. В одной руке — ключ, в другой — пистолет. Тяжесть последнего уже не успокаивала. NN еще ничего не понимал, но на уровне предчувствий у него не осталось сомнений в том, какой из двух предметов опаснее.

6

С какого-то момента он почувствовал себя другим человеком. Подмена произошла исподволь — странная, почти пугающая. Хотя, вроде бы, догадывался: внутреннее «я» предельно зыбко; границы размыты; внешние признаки легко подделать. Можно верить всему, но верить ничему нельзя. Оба крайние случая — тяжелые, неизлечимые и приводят к летальному исходу. Как, впрочем, и все промежуточные. Кому гарантировано, что, однажды проснувшись, он найдет себя на прежнем месте?

«А может быть, кто-то хотел, чтобы я подобрал ключ?» — пришло ему в голову в начале очередной бессонной ночи.

Подобрал ключ. Игра слов не на шутку раздражала его. Он сделал только половину дела, использовал только один смысл. Он не представлял, к чему мог бы подойти этот кусок миниатюрного лабиринта, помещавшийся в ладони. Указательный палец маниакально скользил по всем его изгибам, уже блуждал, как потерянный странник, снова и снова повторяя замкнутый безвыходный путь, и ни на что не указывал, отлынивал от своих прямых обязанностей, — в то время как NN пытался найти выход — пока еще из другой, умственной ловушки, в которую загнал себя сам.