Танец кружевных балерин

– Ты, ты. Снежинка, если ты хочешь что-то получить от другого человека, то нужно уметь просить, ну или ловко обводить вокруг пальца, а не требовать в лоб. Особенно если этот другой – мужчина. Тем более такой сложный, как твой Миша.

– То есть ему можно быть сложным, а мне нельзя. И вообще, похоже, он уже не мой.

Мама только вздохнула.

– Порежь хлеб и достань приборы, пожалуйста. Миша, Таточка, обедать.

Когда уселись за стол, мама начала с зятем оживленную беседу про входящие в моду нейросети. У Снежаны была прогрессивная мама, интересующаяся всякими новинками. Сама она говорила, что это позволяет мозгам не закисать, а значит, поддерживать молодость. Обычно Снежана не имела ничего против маминых увлечений, но сегодня злилась: время, отведенное следователем Зиминым на обед, таяло на глазах, а она так и не приступила к своей просьбе и формулированию возникших подозрений.

За разговором о нейросетях съели салат и суп. Сцепив зубы, Снежана кормила Танюшку бульоном. Дочка ела не то чтобы неохотно, но довольно вяло. Глазки у нее были осоловелые, видно, что болеет. К вечеру, скорее всего, снова поднимется температура. Ирина Григорьевна поставила перед дочерью и зятем тарелки с пюре и котлетами. Ловко вытащила внучку из ее детского стульчика.

– Иди к бабушке. Ты второе явно не будешь. Пойдем, я тебя баиньки уложу. Скажи папе «пока».

Девочка охотно пошла к бабушке на руки, обняла за шею, замахала Зимину ладошкой.

– До свидания, мое солнышко, – отозвался тот. – Спи и поправляйся во сне.

Подождав, пока Ирина Григорьевна с Татой выйдут из кухни, он взял в руки вилку, деловито приступил к поглощению второго, исходившего ароматным паром, покосился на жену.

– Ну, и что ты хотела со мной обсудить. Рассказывай.

– Миша, вчера ко мне поднялась соседка из квартиры под нами. Лидия Андреевна. Она просила зайти к ней, что я и сделала после работы. Старушку беспокоило, что по ночам в ее квартире кто-то ходит, предварительно опоив ее снотворным, подсыпанным в перемолотый шиповник, который она заваривала на ночь.

Скептическое выражение на лице Зимина не сулило Снежане ничего хорошего. Но он молчал, внимательно слушая, как делал всегда, когда собирал информацию.

– Она обратилась ко мне, потому что знает, что ты работаешь в правоохранительных органах. Она отсыпала мне этот чертов шиповник, потому что просила сдать его на анализ.

Брови мужа поползли вверх.

– И ты обещала?

– Разумеется, нет. Я понимала, что это звучит как бред. Но шиповник взяла, думала, она забудет или я потом как-нибудь отбрехаюсь. Но сегодня она умерла, понимаешь?

– Понимаю. Все люди смертны. И это просто совпадение.

– Скорее всего, я бы подумала точно так же. В конце концов, Лидия Андреевна уже очень пожилой человек, и описываемые ею ночные симптомы, которые она принимала за отравление, могли быть признаком нездоровья. Но, Миша, участковый сказал маме, что она пробила себе голову краем стола, упав со стремянки в библиотеке. Но дело в том, что она семь лет не взбиралась на эту стремянку именно потому, что боялась с нее упасть. Она сама мне об этом вчера сказала.

– Она могла семь лет на нее не залезать и именно сегодня утром передумать. Но я вижу, что ты делаешь какой-то другой вывод, причем далекоидущий. Позволь узнать какой?

– Что неизвестный злоумышленник действительно мог быть реальностью. Просто накануне вечером она не выпила свой отвар, который лишил ее возможности двигаться, встала, когда услышала подозрительные шаги, поймала его на месте преступления, и он, запаниковав, ударил ее по голове, а потом инсценировал несчастный случай. При виде стремянки и наших потолков нетрудно догадаться, как это сделать. И далекоидущий вывод из этого действительно вытекает. Если бы старушка увидела в квартире незнакомого человека, то ему было достаточно оттолкнуть ее и убежать. Она была маленькая и хрупкая. Но он именно убил ее, а нужда это делать была у него только в одном случае.

– И в каком же? – Ирония на лице мужа читалась так явно, что Снежане захотелось его хорошенько стукнуть.

– Если Лидия Андреевна его узнала, – тихо сказала она.

– Смею надеяться, что довольно хорошо тебя знаю. – Зимин доел свой обед, встал из-за стола, убрал посуду в раковину, машинально залил водой, чтобы не засохли остатки еды, взял с подоконника предназначенный ему стакан киселя, примостился поудобнее, сделал большой глоток. – А потому смею предположить, что у тебя уже есть идея, что я должен с твоими предположениями сделать. Только не говори, что мне надо предложить коллегам открыть уголовное дело по факту падения со стремянки восьмидесятидвухлетней старушки. Ты не можешь всерьез хотеть выставить меня посмешищем.

Снежана глубоко вздохнула, стараясь удержать рвущийся наружу гнев. Он не смеет так с ней разговаривать, не смеет. В конце концов, именно она догадалась, где ее знаменитая прапрабабка спрятала сапфировый крест, из-за которого поднялось столько шума. Она взрослая, умная женщина с хорошо развитой интуицией. И если она чувствует, что со смертью соседки дело нечисто, лучше бы к ней прислушаться.