Танец кружевных балерин

Анна сходила в душ, переоделась в удобную клетчатую пижаму, которую сын привез ей из Финляндии. Ольга выбирала. Нет, хорошая у нее невестка, а что не такая яркая и стильная, как Саша, так Паше такую и надо было: тихую, домашнюю, держащую на себе весь быт, давая ему возможность заниматься бизнесом. Сама Анна такой никогда не была, работала наравне с мужем, забывала обо всем, погружаясь в свои переводы. Правда, у них всегда была домработница, а еще мама помогала с внуком как могла. Мама…

Откинув покрывало на вторую половину широкой кровати, Анна залезла под одеяло и специальным пультом переключила свет с потолочных светильников на небольшое бра на стене. Она даже не думала, что от всех переживаний сегодняшнего дня так сильно устанет. Когда доктор Белокопытова заглянула к ней в спальню, Анна уже крепко спала.

Она всегда просыпалась рано, поэтому открыла глаза, когда часы показывали десять минут восьмого. Ну да, наверняка в доме еще все спят. Лампочка у кровати была выключена, значит, Саша действительно заходила к ней вечером и погасила свет. Саша! Она же хотела с ней поговорить. Впрочем, еще успеется, два дня впереди. Гостья уедет только завтра. Анна прислушалась к своим ощущениям. Ничего не болело, голова не кружилась, дышалось легко. Что ж, она выспалась и пришла в себя, только и всего.

Она встала с кровати, нащупала босыми ногами тапочки, подошла к окну и вздрогнула. На качелях во дворе сидела, завернувшись в плед, Саша, качалась, слегка отталкиваясь и загребая ногами желтые и красные листья. На подлокотнике-столике стояла большая чашка. Видимо, с кофе. Что ж, будем считать, что это тоже знак.

Анна быстро оделась, натянув спортивный костюм, в котором обычно ходила дома. Спустилась вниз, стараясь, чтобы не заскрипела лестница, не разбудила сына и невестку. Если соблюдать тишину, то в субботу они проспят как минимум до девяти. Прекрасно, у нее будет время. Щелкать кнопкой кофемашины Анна тоже не рискнула. Жужжание будет слишком громким.

Чайник оказался горячим, значит, гостья тоже старалась соблюдать утреннюю тишину в доме. Анна заварила себе кофе прямо в чашке, сунула ноги в резиновые ботики на шерстяной подкладке, накинула куртку, взяла в прихожей еще один плед. Они специально лежали там на случай возникшего осенью желания посидеть на качелях или подвешенных плетеных креслах.

Она толкнула дверь, вышла на крыльцо, зажмурилась от неожиданно яркого солнца. Хороший день сегодня будет. То ли услышав звук ее шагов, то ли просто почувствовав движение, Саша повернулась, намереваясь встать.

– Сидите, сидите, Сашенька, я сейчас к вам приду.

Она заспешила по пружинящей под ногами траве, пересекла довольно большой двор, подошла к качелям, села рядом с Сашей, пристроив свою чашку на столике слева.

– Доброе утро, дорогая.

– Доброе утро, Анна Валентиновна. Как вы себя чувствуете?

– Отлично. Не беспокойтесь.

– Я вчера заходила к вам, как и обещала, но вы уже спали. Я не стала вас будить. Но укол все-таки сделала. Вы уж не обессудьте. Я оставила Павлу ампулу, чтобы он знал, что именно я вам вколола.

– Спасибо, но я вам полностью доверяю. Сашенька…

Она замолчала, не зная, как приступить к важному для себя разговору.

– Да, Анна Валентиновна, я вас слушаю.

– У меня к вам будет небольшая просьба. Возможно, она покажется вам странной, но поверьте, мне это очень важно.

Черт, кажется, она снова начинала волноваться. Почувствовав это, доктор Белокопытова взяла ее за руку.

– Я слушаю, – повторила она. – И не переживайте, пожалуйста. Мы со всем разберемся. Я вам обещаю.

– Да. Хорошо. Спасибо. Саша, пожалуйста, расскажите мне про вашу учительницу.

– Про кого? – Разумеется, этого ее собеседница никак не ожидала.

– Про Надежду Андреевну Строгалеву.

– Что рассказать?

– Какая она была? Как жила? Что любила?

– Зачем вам? – На лице Саши не было ничего, кроме безмерного удивления. – Я в последний раз видела Надежду Андреевну тридцать лет назад. Это было в тот день, когда она умерла.

– Как это было?

– У нее было неизлечимое онкологическое заболевание. Болезнь развивалась стремительно. С того момента, как она узнала, что больна, до смерти прошло всего три месяца. Я была у нее пару раз. Я тогда уже училась в Питере, приезжала нечасто. И была беременна, вот-вот должна была родить. Перед Новым годом я зашла поздравить Надежду Андреевну с наступающим и сразу поняла, что все плохо. Мы с Саней, моим мужем, тогда дали телеграмму Сашке в Калининград. Ну, нашему другу, который три года жил у Строгалевой. Он был в рейсе, сразу приехать не смог. Она выглядела плохо, но ходила по квартире, сама заваривала чай. Когда я сдала сессию, оформила академ и отправилась в Вологду, был февраль, и она уже не вставала с постели. Сашка приехал в тот день. Мы с Саней пришли, когда у него кончились пары. Он, в отличие от меня, учился в Вологде. В Питер не поступил. Мы просто постоянно ездили друг к другу. Мы пили чай на кухне, а потом сиделка нас позвала, потому что Надежда Андреевна умирала. Она ушла на моих глазах.

– Рассказывай-рассказывай! – воскликнула Анна. – Продолжай, пожалуйста, деточка.