Танец (ЛП)

Хорошего ответа у меня не было, поэтому я признала, что это беспокоит меня и отбросила эти мысли. Подумаю об этом, когда нам представится возможность поговорить наедине. Думаю, я бы попросила, чтобы больше не было никаких жен полицейских. Была бы эта просьба обоснованной? Я не знала, поэтому держала рот на замке и помогала выставлять еду на стол, пока Натаниэль легко и непринужденно скользил по кухне Кэти.

Наконец мы рука об руку вышли на террасу и наблюдали, как через толпу движется Мика. Мы ему помахали и, заметив нас, он улыбнулся, но внезапно обзор нам закрыл крупный мужчина. Он был ростом в метр восемьдесят три, широкоплечий — просто большой парень. Большущие руки снова и снова сжимались в кулаки и разжимались, почти в том же ритме, что Натаниэль цеплялся и гладил мою спину, и эти кулаки выдавали нервозное состояние, борьбу за контроль, как и ранее движения моего любовника. Но этот парень не был верлеопардом, он просто был в гневе.

Позади него я услышала голос женщины.

— Клинт, не надо, пожалуйста.

Мужчина был настолько широкоплеч, что за ним я не смогла разглядеть женщину — он просто закрыл все собой, вплотную подойдя к нам. Я слегка подтолкнула Натаниэля себе за спину, и он позволил мне это сделать. Я ценила мужчин в моей жизни, которые не являлись бойцами и позволяли мне вступаться за них.

— Джефферсон, верно? — спросила я.

— Уйди в сторону, Блэйк, я не собираюсь с тобой разбираться.

— Если ты угрожаешь моему парню, то нам придется разобраться.

Позади нас материализовался Зебровски.

— Клинт, мой дом — мои правила. Никаких драк. — Его голос был несерьезным, почти веселым, а тон — успокаивающим.

Клинт зарычал сквозь стиснутые зубы, его ярость была почти осязаемой.

— Он трахал мою жену. А теперь я собираюсь отделать его по-полной.

— Я этого не делал, — ответил Натаниэль.

Я не сводила взгляда с очень большой центральной части тела Клинта. Прежде чем шевельнется рука, ладонь, нога, все, что может шевельнуться, сначала сдвинется центральная часть, поэтому именно за ней я и наблюдала. Я уже стояла в устойчивой боевой стойке, что означало, я собиралась броситься в бой, но пыталась не выглядеть так, будто к этому готова.

— Ты называешь мою жену лгуньей?

— Возможно, она была слишком пьяна, чтобы все помнить, но я клянусь, у нас с ней не было секса.

Зебровски вышел вперед, нет, не вклинился между нами, но приблизился, и тихо произнес:

— Клинт, я был на твоем мальчишнике и знаю, что ты творил со стриптизершей.

Клинт нахмурился и посмотрел на Зебровски. Это было похоже на наблюдение за поворотом небольшой горы. Рост Зебровски составлял метр семьдесят, но стоя рядом с Клинтом, он выглядел хилым. Должно быть, я вообще выглядела козявкой.

— Зебровски, я понятия не имею о чем ты.

— Нет, имеешь, или ты был настолько бухим, что не помнишь о том, что случилось в ту ночь? — Голос Зебровски больше не был веселым, а низким и серьезным. Выражение лица соответствовало голосу и внезапно вы уже увидели копа, больше десяти лет укладывающего на лопатки плохих парней.

— Я помню, — угрюмо сказал Клинт. Его тело расслабилось, ярость поубавилась.

Зебровски перешел на шепот, хотя я сомневалась, что кто-то, кроме нас четверых, мог что-то услышать.

— Ты рассказал своей жене, что сделал?

Клинт сделал шаг назад, его руки слегка расслабились.

— Ты грозишь ей все рассказать?

— Нет, и ты же не собираешься начинать драку в моем доме, я прав?

Клинт покачал головой.

— Нет, не здесь.

Мне не понравилось, как это прозвучало, и я начала подумывать, как бы ему пригрозить, чтобы даже не вздумал тянуть свои лапы к лицу Натаниэля в клубе, но у Натаниэля нашлось кое-что получше — правда.

— Ваша жена заказала приватный танец, но она не выходила за рамки, а вот ее подруга поступила именно так. И вот эта, другая, женщина разозлилась на то, что я не согласился заняться с ней сексом даже за те деньги, что она предложила. Исходя из того, как она вела себя в кухне, могу поспорить, что она распустила слухи, и ваша жена теперь в ужасе, поскольку думает, что ее считают способной на измену. Даю вам слово, что все, что я делал, не выходило за пределы моих служебных обязанностей, а они совершенно исключают секс с кем бы то ни было.

Клинт изучал Натаниэля, словно до этого воспринимал его только как красавчика, перешедшего черту с его женой. Теперь же он разглядел что-то большее, хотя точно не был уверен, что именно. Они были такими разными.

Рядом с Клинтом возникла худенькая, маленькая блондинка. Ее макияж размазался из-за слез, а серые глаза были широко распахнуты от испуга. Она потянулась к руке Клинта, но опустила свою, так и не прикоснувшись к нему.

Она взглянула на Натаниэля.

— Ты говоришь правду?

— Я клянусь тебе: это был чертов танец на коленях, и не более.

Она начала тихо плакать и с трудом произнесла:

— Почему тогда Элис рассказала мне только эту часть? Зачем ей желать, чтобы я думала, что мы… что я была настолько пьяна, что… — Она закрыло лицо руками и разрыдалась.

«Элегантная Элис из кухни» оказалась «подружкой» невесты. На кухне она была стервой, очевидно, это постоянное ее состояние.