Танец маленького динозавра

Шерстяной бок собаки чиркнул по бедру. Дижон обогнал, встал поперёк тропы. Он вилял своим большим пушистым хвостом шотландской овчарки. Поворачивал к Ивану узкую морду, чуть скалил в улыбке зубы, жёлтые собачьи глаза смотрели дружелюбно. «Да ладно тебе, Дижон, – сказал Иван, надеясь ещё, что собака всё же его не выдаст. Он упёрся коленями в её бок, чуть толкнул. – Пропусти, тебе говорят». Но собака оставалась на месте. Иван рывком, изо всех сил толкнул её в сторону, пошёл дальше. Сделав несколько шагов и не услышав сзади собаки, Иван не выдержал, обернулся. Дижон сидел на тропе, высоко подняв голову. Иван вспомнил картинку из какой-то книжки. Там был нарисован волк, воющий на луну. Сейчас Дижон походил на этого волка. Собака косила глазом в его сторону, всем своим видом показывая: если не повернёшь сейчас же подам голос.

«Ты так, да?!» – в глазах Ивана потемнело от ярости. Он схватил подвернувшийся камень, бросил в собаку. Она тихо взвизгнула.

Иван побежал по тропе, больше не оглядываясь.

Вот и Лагуна. И людей никого. Иван быстро разделся, нырнул в воду. Несколько дней тому назад он думал поплавать, полежать на нагретых солнцем камнях. Но теперь этого желания не испытывал. Выбравшись из воды, он так же быстро оделся. Побежал в лагерь.

Опомнился только на волейбольной площадке. В одной из команд не хватало игрока. Он встал на свободное место. Заиграл с удовольствием. Давал хорошие пасы, на удивление себе легко брал трудные мячи и даже здорово резал, когда ему набрасывали у сетки.

– Молодчина, Судаков!

– Ай да Судаков! – слышал.

И было ему легко, весело от одной мысли: «А в Лагуне я всё-таки искупался. Скольким это не удавалось? Вот что значит рискнуть и попробовать!»

Спал он в ту ночь крепко. Услышав горн, вскочил ещё более счастливый от вчерашней удачи, с мыслью: «Нет, Дижон молодец! Не выдал…» Кто-то из ребят даже сказал ему, когда строились на утреннюю линейку: «Ты чего это сегодня, Судаков? Светишься весь, будто лампочка?»

Так и стоял он в строю с рассеянной улыбкой на губах. Слушал и не слышал слов Виктора Анатольевича.

Начальник лагеря был хмур, чем-то расстроен.

– Все вы знаете, – говорил он, – собаку нашего сторожа Терентия Васильевича Зоркого. Добрая, умная собака, которая никогда никого не укусила. Так вот вчера, какой-то негодяй, иного слова я не нахожу, ударил собаку по голове. Ударил палкой…

Все вокруг недовольно загудели.

– Что-что? – переспросил Иван.

– Дижона кто-то палкой ударил.

– Я хотел бы знать, кто это сделал, – продолжал Виктор Анатольевич. – Если этот человек находится среди нас, пусть выйдет. Мы все посмотрим ему в глаза.

Только тут смутная тревога шевельнулась в груди Ивана. Та самая тревога, которая лишила его удовольствия поплавать в Лагуне, полежать на тёплых камнях… Иван только сейчас осознал её. Но при чём тут он? Он не бил Дижона палкой. Нет, это не о нём речь.

– Значит, этот человек труслив, как всякий негодяй, – помедлив, заключил Виктор Анатольевич. – Я должен сказать, – продолжал он, – вряд ли кто из вас об этом знает, что хозяин Дижона, Терентий Васильевич Зоркий, прошёл ужасы лагеря для военнопленных во Франции во время войны. Бежал из лагеря, был участником Сопротивления. Бил фашистов вместе с французскими товарищами в составе отряда «маки», защищая нашу Родину на далёкой чужой земле. И такому человеку причинили боль. И кто – хотел бы я знать. Неужели один из вас?..

Иван не смел приблизиться к домику Терентия Васильевича. А как легко и просто мог он это сделать совсем недавно…

Теперь он наблюдал за домиком издалека, тайно.

Дижон, как всегда лежал на крыльце, положив морду на вытянутые лапы. Лежал, как всякая собака, знающая, что хозяин дома. «И ничего с ним не случилось…» – в который раз успокаивал себя Судаков.

Но вот на крыльце показалась худая сутулая фигура Терентия Васильевича. Он склонился над собакой, потрепал по шее, что-то сказал.

Сторож спустился с крыльца, куда-то направился.

Дижон медленно и как-то неуверенно поднялся на лапы. Пошёл следом. Вдруг его зашатало из стороны в сторону. Он завертелся на месте, сел, жалобно заскулил, вяло покачивая головой.

Хозяин услышал, вернулся. Погладил собаку. Слегка подталкивая руками, помог ей подняться на крыльцо и жестом приказал оставаться на месте.

Иван не верил своим глазам. Тогда в руках у него был маленький круглый камешек – галька. Нет, его камешек не мог наделать такого! Но сомнение в душу закралось. Подойти бы к Дижону, осмотреть его голову, увидеть рану. Надо бы, но ноги не слушались.

Иван увидел трёх мальчишек из малышового отряда. Один нёс кулёк, а двое, с воробьиным гамом, то и дело вырывая из рук друг у друга, – миску. Старый Дижон любил манную кашу. И чтобы она была присыпана сверху сахарным песком. Об этом знали все, особенно малыши.

Подумав немного, Иван решительно направился к ним.

– Так вы кашу не донесёте, дайте сюда, – сказал он, выхватывая из рук ребят ещё тёплую миску.

Перед Дижоном поставили кашу. Посыпали сахаром из кулька.

– Дижончик, ешь.

– Ешь. Тебе поправляться надо.