Танец меча

Эйшобан с подозрением оглянулся. «Наследница мрака» больше походила на толстого юношу в безразмерных штанах, с пористой шоколадной кожей.

- Очень, очень рад!… - сказал он уклончиво. - Я найду тебе все, что ты пожелаешь! Но горе, если ты не захочешь этого взять!

- Найди мне Мефодия Буслаева, и я захочу его взять! - потребовал Ромасюсик, морщась с величайшим омерзением, потому что Прасковья не успела заблокировать мышцы его лица.

Эйшобан не стал выяснять, как выглядит Мефодий Буслаев. Все знать входит в обязанность джиннов. Напротив, не знать чего-то считается у джиннов величайшим позором. Эйшобан посмотрел в одну сторону, в другую, зачем-то послюнявил прозрачный пальчик и бодро доложил:

- Триста метров на запад!… - пауза. - Четыреста метров на юг! - пауза. - Триста метров на восток! Двести метров на север!

- Как он может быть сразу на севере и на юге?

- Может! Мефодий… дальше как?… Буслаев? Едет вокруг дома! В такси! - доложил король джиннов.

- Один? - спросила Ната.

- С ним - девушка-страж с невидимыми крыльями и… - Эйшобан наклонился, разглядывая что-то, и озабоченно добавил: -… некромаг! А этому чего тут надо?

* * *

Когда человеку плохо, он может: а) испортить всем настроение; б) поплакаться кому-нибудь в жилетку; в) залечь на дно; г) сделать себе еще больнее, затмив старую боль новой; д) прикинуться, что ничего не произошло.

Ранив Троила, Мефодий выбрал средний вариант между в) и д). Он вернулся в университет и сходил на химию, после чего поехал домой, но не в общежитие озеленителей, а к матери. Показываться на глаза Дафне было сейчас слишком больно. Он не представлял, что ей скажет.

По дороге Меф встретил двух однокурсников, которые случайно утопили в банке с пивом окурок, и теперь шатались по корпусу и искали кого угостить, потому что выливать было жалко. Один был юное дарование и победитель городских олимпиад, а другой просто дарование, поскольку поступил в универ после армии, с третьей попытки.

Меф пить дальновидно не стал, усмотрев в щедрости подвох, но от предложения пошататься не отказался. В результате три часа спустя юное дарование, оказавшееся слабеньким, было бережно посажено на лавочку у остановки. Просто дарование - не юное - вытащило у него кошелек, паспорт и телефон и отдало их на хранение Буслаеву.

- Завтра ему отдашь! А то сопрут! - со знанием дела сказало дарование, со второй попытки бодренько забираясь в автобус.

- Эй, а что мне с этим делать? - заорал Меф.

- Ничего! Скоро прочухается! Только смотри, чтоб он сидел, а не лежал, а то менты загребут! - крикнул из отъезжающего автобуса заботливый товарищ.

Меф придал заваливающемуся телу вертикальное положение. Тело шевельнулось и, не открывая глаз, ясно произнесло:

- Молекулярный синтез - будущее человечества! Ты меня понял или тебе в рожу дать?

- Понял и разделяю твою точку зрения. - Буслаев бережно поправил на юном даровании шапку и, убедившись, что на них никто не смотрит, телепортировал. Сам Меф пил мало, но все же с телепортацией перемудрил. Вместо площадки у лифта, где он мог, притворяясь усталым студентом, открыть дверь своим ключом, сразу оказался в комнате рядом с Эдей. В другое время Хаврон закатал бы по этому поводу истерику, но сейчас он лишь дрогнул бровью, и этим все ограничилось.

Эде было не до Мефа. Опустившись на четвереньки, Хаврон, как пес над костью, склонился над лежащим на ковре стеклянным шаром. В двухэтажном коттедже горели окна. Женщина с ногами балерины целовала полноватого крепыша в спортивном костюме, в котором угадывался сам Э-Ха. У спортивной машины прохаживалась русская борзая.

- Дай посмотреть! - Меф потянулся к шару. Щелкнули зубы. Меф едва успел отдернуть руку.

Нет, укусить его пыталась не горбатая собака, заключенная в шаре, а его родной дядя.

- Не трогай мое счастье! - зарычал Хаврон. Меф с сомнением посмотрел на Эдю. Дядя был небрит. Даже шея, и та заросла. Глаза в сетке красных жилок. На счастливого человека он походил мало.

- Вампир Вурдалакович Упырев, сетевой распространитель томатного сока! - заявил Меф.

В другой раз Эдя сразу понял бы, о чем речь, но не сейчас. Вся душа его была в шаре.

- Это хто?

- Ты, - сказал Меф и пошел на кухню к матери. Зозо сидела за столом и, разглядывая свое отражение в чашке с чаем, поправляла волосы. Отца дома не было.

- Он пошел за цветами! - краснея, объяснила Зозо.

Меф огляделся. Цветы стояли повсюду - в стаканах, в мойке, в кастрюлях и даже в чайнике.

- Не пора притормозить? - осторожно спросил Меф.

- А как же тогда он будет показывать свою любовь? - удивилась Зозо и тут же, без перехода, продолжала:

- Твой дядя чокнулся! Говорит, что, если он будет упорно смотреть в свою стекляшку, шар лопнет и все эти глюки станут правдой. Он называет это визуализацией счастья.

- Э-э… - осторожно протянул Меф. - А ты сама заглядывала в шар?

Зозо смутилась.

- Ну да! Мы с твоим папой заглядывали! Сейчас он его и в душ таскает, а в первые дни не таскал!… И списки невест все порвал! А какие были списки! Игорь рыдал и плакал!

Меф попытался представить себе своего отца рыдающим, и у него заклинило воображение.