Танец на крыльях

— А я смотрю, тебе уже весело! Короче, так — догадался ты сам и, когда я приехал, ты уже стоял со списком вопросов. А теперь серьезно…

Реми слушал меня с широкой улыбкой, периодически кивая, и я поймал себя на том, что сам еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Но нет — изображаю кремень. Потом мальчишка повторил всю нашу легенду и с довольной мордахой поинтересовался:

— А врезал ты мне в какой момент?

— Когда здоровался, — мрачно отозвался я.

— Фил, да я пошутил, — Реми хлопает меня по плечу.

— Я тоже.

— Слушай, Фил, ты только спокойно… Последний вопрос! Скажи, а мой отец — он француз?

Я сделал очень глубокий вдох… выдох…

— Он — русский крестьянин! — И тут меня торкнуло, как совсем недавно мне едва не вынесли мозг русские сказки, и добавил: — И я вспомнил, как его зовут — Емеля.

Реми недовольно скривился и протянул:

— Так я что, совсем, что ли, русский?

— А тебя что-то в этом не устраивает? Ты, между прочим, только что перестал быть круглым сиротой, так что не наглей давай.

— А-а…

 — Все! Вечер откровений подошел к концу! Или ты хочешь, чтобы тебя всерьез начали искать и позвонили Диане или Хосе?

— Нет! Все, я помчал, — Реми сорвался было с места, но тут же развернулся и обнял меня. — Спасибо, Фил.

Я возвел глаза к небу, а мальчишка, засмеявшись, помчался в кампус.

Бля-а-а, забыл прочесть лекцию о вреде курения. У кого бы здесь стрельнуть сигаретку?..

Сейчас найти бы еще такси в этой глухомани. На хрен я, идиот, прежнего водилу отпустил?

Пока еду в отель, прокручиваю в голове весь наш разговор… Рассуждать о том, что я был неправ, смысла нет. Важно, чтобы теперь это адекватно приняла Диана. Моя такая сильная слабая девочка.

Мне не раз приходилось слышать о том, какая она циничная и безжалостная стерва. Я не пытаюсь опровергать эти слухи. И даже рад, что в глазах парижской аристократии, мнившей себя высшим обществом, она именно такая. И меня прет от осознания, что никто не знает мою ранимую маленькую Эсмеральду так, как я.

Я заболел ею сразу — в то самое мгновение, когда выхватил из толпы ее взгляд. А потом она заговорила — и взорвала разум. Мгновенно обострились все рецепторы. Это не банальная голосовая атака на барабанные перепонки. То, что услышал я, недоступно человеческому уху — это на уровне импульсов… Наверное, как у глубоководных рыб, подающих друг другу сигналы… И теперь, спустя столько лет, я осознал, что увяз еще глубже. Я отчаянно не желаю быть свободным от нее и всегда буду сильными крыльями для моей пламенной девочки.

Я не так давно осознал, что по-настоящему талантлив. Долго изучал, сравнивал, анализировал и, наконец, понял, что могу увидеть то, что недоступно другим профи. Мне никогда не стать легендарным танцором или великим художником, но то, что я творю с фотографией — называют волшебством. Я не спорю. И продаю свои услуги дорого. Бессовестно дорого. На мою давнюю мечту мне пока не хватает… Но это лишь потому, что у меня изменились приоритеты.

К маленькой сонной гостинице я подъезжаю уже за полночь. От осознания, что Диана совсем близко, мой пульс разгоняется, как у спринтера.

Уткнувшись лбом в дверь номера, пытаюсь унять сердцебиение… Тщетно. Стучу.

Я ломлюсь в эту чертову дверь уже так долго, что наверняка разбудил всех постояльцев. Но не Диану. Мысли, которые в эту минуту лезут в голову, рождают панику. И в тот самый момент, когда я уже готов вынести на хрен эту хлипкую преграду, дверь передо мной распахивается…

Диана смотрит на меня сонно и растерянно, словно не узнает. Она выглядит совершенно потухшей и обессиленной, но я вижу, что не плакала. Похоже, "жилетка" подоспела очень вовремя.

— Детка, — я осторожно прикасаюсь к ее шее и провожу большим пальцем по нежной щеке, — я так соскучился…

— Фели, — она, как маленькая обиженная девочка слегка выпячивает нижнюю губу и протягивает ко мне руки.

— Ну иди ко мне, малышка…

35.3 Феликс

Я прямо у порога сбрасываю на пол холодную куртку, захлопываю пинком дверь и подхватываю на руки мою любимую девочку. Диана обвивает меня руками и ногами, как цепкий плющ, а я с наслаждением вдыхаю такой пьянящий аромат ее теплого манкого тела.

От этой близости встают даже носы моих туфель, но я парень привычный, а для моего члена пытаться пробить головой преграду из штанов в присутствии Дианы — это перманентное состояние. Он уже вряд ли надеется, что в ее присутствии ему когда-либо дадут волю.

Не выпуская из рук свою драгоценную ношу, я присаживаюсь на край кровати, глажу ее по спине подрагивающими руками, целую плечи… Знаю, что при любом исходе проведу эту ночь в одной постели со своей девочкой, но не хочу торопиться и, как конченый мазохист, продолжаю наслаждаться невинным тактильным контактом.

— Мой Фели, — шепчет Диана мне на ухо и целует в шею, — мой мальчик.

Мы с мальчиком до трясучки жаждем ласки, но, к счастью, у одного из нас голова еще способна соображать.

— Детка, ты дрожишь… Замерзла? — я слегка отстраняюсь, сбрасываю с себя джемпер и прижимаю Диану к обнаженному телу. То еще испытание, но мы это уже проходили.