Танец на крыльях

— А-а! — орет Римма теперь уже во всю глотку. — О, господи, Диан, разве так можно? Да я ведь чуть не описалась со страху!

— Вот поэтому я не пускаю в свою спальню всяких пугливых ссыкух.

— Дианчик, ну прости! — дурашливо хнычет девчонка и тут же исправляется: — То есть простиТЕ.

— Ой, да ладно, — я отмахиваюсь рукой, — ты мне столько дерзишь, что твое выканье уже звучит, как издевка.

— Ну и слава богу! — обрадовалась эта нахалка и сразу взяла быка за рога: — Дианочка, а мне радоваться можно? Ну, Вы сами-то рады?.. То есть ты! То есть я хотела спросить — это хорошо, что так получилось, или плохо?

Она тычет пальцем в тесты, растянув улыбку до ушей. Куда, интересно, она ее денет, скажи я, что все плохо? Но над этим я шутить не могу.

— Это отлично, Римма! — Я откидываю одеяло в сторону и под внимательным Риммочкиным взглядом лениво сползаю с постели.

— Диан, ты, кажется, похудела… Ты вообще как себя чувствуешь?

— Когда ты трещишь без остановки — отвратительно.

— Я же за тебя волнуюсь, — обиженно протянула Риммочка. — Вон тебе вчера как было плохо!

— Римма, мое вчерашнее "плохо" к моему положению никакого отношения не имеет, срок слишком маленький, — я следую в ванную комнату, но настырная девчонка не отстает.

— Да?! А как же Ваш… твой вонючий блеск для губ?

— Хм, даже не знаю… Ну-у, наверное, причуды организма — как-то так… И, кстати, — я резко остановилась на пороге ванной комнаты и развернулась к Риммочке, а та едва не снесла меня с ног, не успев вовремя притормозить.

— Ой, прости… — бормочет она, уставившись на мою грудь под прозрачным кружевом сорочки. — Вот это грудь — обрыдаться от зависти! И какой у тебя, кстати, срок?

— Что у нас на завтрак, извращенка?

— Оу! — она растерялась лишь на секунду. — Да что пожелаешь! Хоть крокодила в собственном соку!

— Тогда овсянку, запеканку и кофе, — распорядилась я и захлопнула дверь прямо перед Риммочкиным любопытным носом.

— Не кофе, а чай! — с ехидным торжеством донеслось из-за двери.

— Чай, — покладисто согласилась я.

И вроде бы я давно решила, что девчонка мне не кухарка, но сейчас совесть меня совсем не мучает.

Отключив вчера мобильник, вернуть его к жизни я, конечно, забыла и сегодня за это расплачиваюсь. Оправдываться перед Реми мне даже приятно. Ведь он за меня волнуется, а это так трогательно, что пока я прошу меня простить, едва не мурчу от удовольствия.

С Феликсом сложнее… И это так непривычно и странно… Разве за столько лет нам было когда-нибудь сложно? Мы так искусно притворялись просто друзьями, заталкивая вглубь себя разъедающие нас чувства, и были уверены, что никогда не потеряем друг друга. А теперь, когда сорваны все печати, неожиданно обнажились мои страхи…

— Фил, ты меня еще любишь? — Раньше я часто об этом спрашивала и никогда не боялась ответа, но почему-то сейчас мой вопрос звучит жалко.

— Ты не выспалась, маленькая, или снова плохой сон приснился? Если ты со мной говоришь, значит я еще жив и продолжаю дышать. А дышу я только тобой, детка.

 Наверное, это должно обрадовать и успокоить, но невесть откуда взявшаяся ревность заставляет меня задавать очередные глупые вопросы. Ну не могли беременные гормоны так быстро поразить мой разум! Воистину, любовь делает нас глупцами. И пусть я всегда любила Фели… но отпустила себя лишь сейчас. Подумать только — какая же дура все это время сидела на привязи! К счастью, мне хватает ума свести свои необоснованные претензии к шутке и завершить разговор пошлыми провокационными обещаниями.

*****

В кухне витают такие умопомрачительные ароматы, что настроение стремительно взлетает до состояния "Вау!", а голодный зверь внутри меня утробно урчит и готов проглотить все вкусно пахнущее съестное. Риммочка порхает, как пчелка, изысканно сервирует стол, украшает запеканку ягодками и улыбается, словно чокнутое солнышко.

— Диан, тебя не тошнит? — она с обожанием смотрит мне в глаза. Да что ж такое?

— Нет, Римма, для токсикоза еще рано — я уже говорила, и не надо относиться ко мне, как к смертельно больной.

Девчонка недовольно поджимает губы и замолкает. Но, когда я уже готова пожалеть о своей резкости, она запальчиво выдает:

— Послезавтра на твой… — и тут же подчеркнуто исправляется, — на ВАШ мастер- класс по стрип-пластике записаны шестьдесят человек. Пришлось прекратить запись, а то бы пол-города привалило на халяву. Нам и эту толпу негде разместить. И вообще я считаю, что Вам необходимо отменить эти танцы и поберечь себя.

— Благодарю ВАС, Римма, как Вас там по отчеству, но давайте с Вами договоримся, что Вы — моя помощница, а не наставница. И с этой минуты у Вас, моей помощницы, выходной день. И у Андрюши, кстати, тоже, так что оба можете быть свободны до завтрашнего обеда. А, да, и спасибо за завтрак.

Римма молча кивает и с оскорбленным видом покидает кухню.