Танец на крыльях

О, Боже! За дверью пасется Артурчик, и я почти с трепетом жду, когда останусь с ним наедине. А тут это быдло, напичканное понтами — оно мне зачем?

— Александр Андреевич, мне нужен мой кабинет, чтобы переговорить с Соболевым. Прямо сейчас! — я резко прерываю очередную хвалебную песнь в мою честь и встречаю укоризненный взгляд Раневского.

— Дианочка, Женя тебя сейчас проводит, просто мне хотелось уладить недоразумение. Алексей — это двоюродный брат моей супруги и отец нашей Алиночки.

"Нашей Алиночки" — куда бечь?! Я и без тебя поняла, откуда растут ноги у твоей "помощницы", и что ты задолжал ее папеньке — как земля колхозу.

— Понятно, что наш Реша не смог обойти вниманием такую девушку, — продолжает Раневский, — и ты, Диана, вероятно, неправильно поняла его намерения.

— Вот-вот! — со смешком добавил Реха. Он развалился в кресле, широко расставив ноги, и от души забавляется происходящим.

— Ну почему же не поняла? — я включаю голос из категории "Восстаньте, письки большие и малые" и с наслаждением наблюдаю за реакцией мужчин. — Намерения Вашего шурина, господин Раневский, истолковать неверно невозможно, ведь он прямым текстом сказал, что хочет натянуть мой рабочий рот на свой половой инструмент.

— На какой? — спустя долгую паузу проблеял Раневский-старший.

— А он что у вас — шестикрылый семих*й? — рявкнула я отрезвляющим голосом. Похоже, сегодня меня понимают только так.

— Ну-ка еще изобрази что-нибудь, — очухалось Пальто, — у тебя отлич… — Женечкин кулак прервал оратора на полуслове, заставив вместе с креслом совершить неудачное сальто.

— Женька, бля**, ты что творишь? — Раневский оттолкнул сына и рванул на помощь пострадавшему родственнику.

— Сука, ты мне зуб выбил, — из-за кресла показалась окровавленная рожа.

У-ух, прямо парад благовоспитанных мальчиков! С поющим сердцем я направилась к выходу, но у двери обернулась.

— А Вы знаете, Алексей, с удовольствием изображу, — напомнила я его просьбу. — Вот сейчас на Вас глянула и сразу вспомнила: "К такому стильному пальту надели рожу Вы… не ту".

7.5 Диана

В приемной царит небывалое оживление. Кроме Алины и Соболева, которым здесь быть полагается, уши греют еще несколько человек. Похоже, своим появлением мы прервали интересную дискуссию.

— А почему вас так много? Здесь что — бесплатные обеды в это время раздают? — я окидываю взглядом собравшихся.

— Прямо сейчас здесь можно отхватить только бесплатных пи*дюлей, — резко выдает Женечка, покинувший кабинет своего отца следом за мной.

Через пять секунд никаких посторонних в приемной не осталось, но Алина и Соболев продолжают стоять посреди комнаты, и у каждого в глазах по большому вопросительному знаку. Я достаю из сумочки влажную салфетку и протягиваю Жене, чтобы он привел в порядок свою окровавленную руку.

— Женечка, что это? — взвизгивает Алина. — Что у вас там произошло? С папкой все в порядке?

Взгляд секретарши мечется между обожаемым Женечкой и дверью, отгородившей ее от любимого папы. Дилемма, однако.

— Не волнуйтесь, Алина, Ваш батюшка испачкал пальто, но жить будет, — утешаю я секретаршу.

Ее последующие неубедительные причитания мне уже не интересны, я перевожу взгляд на Соболева. Вид у моего братишки напряженный, хотя он и старается выглядеть невозмутимым.

— Заждался, Артурчик? — спрашиваю ласково, и мне нравится видеть, как бегают его глаза. Я знаю, что его мысли мечутся в том же ритме, что и взгляд. И очень надеюсь, что мысли эти мрачные.

— У меня еще много работы, Диана. Надеюсь, это ненадолго? — уточняет Соболев и демонстративно бросает взгляд на часы.

— Слышь, тетерев, какой еще работы?! Ты, может, уже безработный! — взрывается Женя, глядя на Артурчика с такой яростью, словно это именно он — самое великое зло.

Да с чего он так озверел?! Все его движения слишком резкие, а дыхание учащенное

— и это не сексуальное возбуждение…

— Прошу! — Женечка распахивает дверь своего кабинета и пропускает меня первой.

Соболев пытается пройти за мной, но Женя грубо отталкивает его плечом и входит сам.

— Ты чего, Женек, совсем попутался? — Артурчик явно не привык к подобному обращению и сейчас продолжает стоять у раскрытой двери, решая, стоит ли вообще входить.

Мне тоже не очень понятна такая открытая демонстрация агрессии по отношению к Соболеву, но я не считаю нужным обсуждать это с Ланевским-младшим именно сейчас. Но отметочку про себя делаю.

— Артур, входи, — приглашаю его в кабинет, и Соболев нехотя переступает порог и прикрывает за собой дверь.

Женечкин кабинет ненамного уступает по площади отцовскому, а из-за небольшого количества мебели кажется почти пустым. Стол в кабинете огромный, причудливо изогнутый, и за ним легко смогли бы работать человек пять, не мешая друг другу. Мне здесь нравится и я мысленно выбираю себе рабочее место за столом и облюбовываю удобное кресло. Подозреваю, что оно Женечкино.

— Присаживайся, — я взмахиваю рукой, предлагая Артуру занять любое свободное место.

— Спасибо, я пешком постою, — недовольно отзывается он, а я, приглядевшись, понимаю причину его нервозности — Артурчик хочет пи-пи и терпит, вероятно, давно.