Танец на цыпочках (СИ)

Мев знала слухи о Катасахе, и ей был неприятен этот солнечный человек с тихой, будто виноватой улыбкой. Тем более неприятен как протеже Винбарра. Но она не могла знать, что сам Катасах не выбирал этого. Винбарр сделал его своим доверенным лицом. Увидел у целителя талант, одержимость идеей поиска лекарства от всех болезней. Катасах был подлинным фанатом медицины, не боящимся ни ответственности, ни смерти. Внутри — чистый, как дитя, хоть и крепкий снаружи, словно дуб, выточенный из камня.

Винбарр тогда был ещё жрецом, но уже готовились выборы Верховного Короля, поэтому обращались к нему пока без полного титула, но с трепетом.

Все церемонии шли в один день, подряд, буквально с разницей в полчаса. Мев мрачно нанизывала браслеты на предплечья, не спуская маленьких босых пяток с тенлана, лежащего у её ног.

Зная чувство юмора Винбарра, велик был шанс, что Катасах окажется дурачком и всё испортит. А ей надо и вступить в полномочия, и установить связь с Мечом для колеса Восьми Годовых Праздников, к тому же, вожди с мечом (или ножнами) всегда имели бóльший авторитет у кланов, чем странные одиночки, только по важным поводам покидающие дикие заросли у подножия вулкана. Более того, обязательства налагали на неё дополнительную ответственность перед Людьми Тени — кланом Мев, кормящимся непосредственно от её духа.

Люди Тени славились абсолютной непредсказуемостью и фанатичной преданностью Мев. Собственно, из-за них о Мев старались не говорить вслух и не повторяли сплетни — за неосторожно обмолвленное слово запросто можно было удостоиться поцелуя Людей Тени и лишиться языка. Мев видела подопечных всего раз или два. Она оставила им заместителя, благословила их и ушла в чащу, сопровождаемая леволанами.

Племя Людей Тени через неё пило соки en on míl frichtimen¹ и быстро постигало суть вещей, в том числе и невыразимую суть самой нелюдимой Мев.

***

Перед первой церемонией Винбарр мрачно смотрел в тусклые огни Приветствия и слушал глухое биение Сердца Вулкана. Дина сосредоточенно натирала его ступни маслом и успевала раскидывать угли так, чтобы ни одна искра не полетела в сторону Наивысочайшего. Её Наивысочайшего.

Воин-жрец помнил о проблеме Мев — принять на себя ответственность хранительницы мудрости, да ещё развивать личный Путь. А без партнёра на нём тяжко. Винбарр критически осмотрел Дину, наивно и безыскусно вывалившую для него свою женственность, и снова перевёл взгляд в пламя. Кандидатура Катасаха прошла по единственному критерию — сразу Мев вырвет ему глаза или нет. По расчётам Винбарра, у Катасаха было семь из десяти против девяти из десяти. Довольно неплохо.

— Дина, деточка, сходи пока за ягодами, дай старому Винбарру собраться с мыслями, день предстоит тяжёлый…

Девушка беззвучно выскользнула из хижины.

***

Перед встречей волновались оба. Особенно Мев.

Потому что было важнее готовить храм своего тела и ножны духа к благословению en on míl frichtimen, а не думать о посторонних. Всяких там целителях, которые вообще неизвестно как себя поведут…

Катасах аккуратно закрывал большую коробку непослушными пальцами и репетировал слова приветствия:

— Приветствую тебя, Нелюдимая Мев, будущая жрица и хранительница мудрости!.. Ох, к чему все эти титулы?.. Представляю, каково ей будет — стоять перед всем Советом, совсем одной, да еще и раздетой… Хотя чего там, я же буду рядом. Прикрою, если станет неловко…

Когда Мев зашла в церемониальную хижину, Катасах уже сидел там. Увидев Мев, он подскочил и крикнул:

— Мев! Привет!

Ему вторили с треском посыпавшиеся на земляной пол чашки. Мев подняла на него глаза и буркнула:

— Ага, и тебе.

Он неловко улыбнулся и потёр ушибленный затылок.

— Знаешь, именно такой я тебя и представлял!

— Прикройся, ещё не время, целитель.

— Ой, прости. Я подумал, сегодня у тебя будет трудный день, поэтому решил, что тебе будет полезно немного поднять настроение, — он пододвинул к ней большую корзину и широко заулыбался, отмечая про себя, что ритуальные шрамы на шее и щеках великолепно подчёркивают её дикую красоту.

Мев оценивающе посмотрела на него снизу вверх и отчеканила:

— Не смей ко мне прикасаться без позволения, не смей называть меня по имени, только титул, и не смей открывать рот во время церемонии. Церемоний, — она вздохнула.

— Мев, ты не переживай. Я ведь буду рядом. Если тебе станет нехорошо — просто обопрись на меня, ладно? — он придвинул ближе к ней корзину.

Мев скинула одежду, сняла амулеты и подошла к коробке. Катасах стоял, как большое сильное дерево на вершине утёса. Дерево с красными щеками. От него пахло хлебом, солнцем и чьим-то недавним выздоровлением. Она тронула крышку, и под потолок хижины с лёгким шорохом хлынул поток жёлтых бабочек.

— Ого!.. — только и выдохнула она.

Катасах смотрел на неё во все глаза и, казалось, впитывал всеми порами её удивление и… Радость?

Мев прыгала и хлопала в ладоши, словно забыла, что надо прятать руки. Вместе с ней прыгали и длинные косички. А Катасах стоял и радовался: Нелюдимая Мев оказалась именно такой, какой он себе представлял.