Танец над пропастью

– Ну чего тут непонятного? – передернул плечами Женька. – Он хотел заполучить театр в собственность, но такие люди, как твой отец и Игорь, должны были продолжать работать в «Гелиосе». Сам Квасницкий вряд ли сумел бы успешно заниматься театральной частью, он – бизнесмен, а не творец! И, как бы ему ни хотелось думать иначе, он это сознавал. Интересы Строганова и Квасницкого неожиданно совпали: оба желали того, чтобы «Камелот» провалился, хотя и по разным причинам. Если Квасницкому требовалось поставить Григория Сергеевича в безвыходное финансовое положение, то Дмитрий, потерявший из-за Игоря привлекательную роль и боявшийся дальнейшего усиления конкурента в труппе, мечтал доказать твоему отцу свою лояльность и в трудный момент вновь «прийти на помощь». Когда Строганов уговаривал Игоря принять участие в шоу, он наделся на главную роль Ланселота – собственно, Синявский ее ему и обещал. Однако стоило Байрамову согласиться, как Григорий Сергеевич передумал…

– Отец с самого начала планировал эту рокировку, – покачала головой Рита. – Я понятия не имела, что Ланселота предлагали Митьке: придя к Игорю в первый раз, я от имени папы обещала ему именно эту роль. А Митька ни о чем не догадывался! Не знаю, как папа уладил с ним этот вопрос, но роль Артура поначалу тоже была большой. Уже в процессе репетиций он постепенно урезал партию, убирал интересные элементы, и в конечном итоге Артур сделался проходным персонажем, а на первый план вышли только Ланселот и Гвиневра!

– Что ни говори, а твоему папаше было виднее, кто справится с ролью лучше, – развел руками Фисуненко. – Хотя, конечно, вранье – не лучшая политика. Короче, Строганов и Квасницкий, как говорится, нашли друг друга. Квасницкий обещал ему главные партии во всех постановках, а о Байрамове речи не шло – Дмитрий полагал, что Квасницкий избавится от Игоря, как только заполучит театр. Но все с самого начала пошло не так. Строганов во время разборки случайно убил Григория Сергеевича, когда постановка была еще сырой, и растерялся. Зато Квасницкий почувствовал, что пробил его час: он считал, что иметь дело с семьей покойного гораздо проще, чем с самим Синявским, и рассчитывал, что вы, напуганные огромной суммой долга и понятия не имеющие о том, что покойный обращался за помощью к Горенштейну, согласитесь на продажу «Гелиоса». Так как все деньги должны были «пойти на оплату долга», это была бы вовсе не продажа, а простая передача театра из ваших рук в лапы Квасницкого, да он еще при этом выглядел бы героем, спасшим семейство от разорения! Возможно, он надеялся въехать в гостиную Натальи Ильиничны на белом коне в роли рыцаря-освободителя и получить свой приз… Он ведь так и не женился, верно?

Рита кивнула.

– Старая любовь не ржавеет! – хмыкнул Женька. – Может, все еще лелеял мечту завоевать твою маман?

– Не думаю, что у него бы получилось! Я удивлялась, отчего мама чувствует себя неудобно в его присутствии – теперь все становится на свои места.

– Когда Квасницкий узнал, что единственной наследницей отец назначил тебя, он праздновал победу. Однако Строганов перепугался: ты от него ушла, вновь сблизилась с Байрамовым, и Дмитрий прозорливо предположил, что ты, вместо продажи театра, поставишь Игоря во главе отцовского детища в надежде на будущие дивиденды. Это казалось логичным! Проблему с долгом в конечном итоге можно было решить, особенно если подключить связи Байрамова, и Квасницкий с подельником почуяли запах жареного. Не знаю, что намеревался делать наш Егор Стефанович в случае, если бы ты именно так и поступила, но Дмитрий его опередил и похитил тебя. Затем он вызвал Квасницкого, надеясь использовать обычный рейдерский трюк с насильственным подписанием акта передачи «Гелиоса» Квасницкому.

– Но что они сделали бы потом? – спросила Рита.

– Что бы это ни было, поверь, старуха, тебе бы это вряд ли понравилось!

– Но Глафира…

– Сейчас и про нее расскажу, – перебил Фисуненко. – Итак, узнав о том, кто его шантажирует, Строганов понял, что нужно избавляться от Чернецова. В свете желаний Квасницкого, такой исход представлялся удачным: угрозы показались бы артистам труппы реальными, если бы кто-то из них действительно погиб. Я пока не могу доказать, что Квасницкий знал о намерениях Строганова – он утверждает, что нет, и валит все на Дмитрия. Но мне почему-то кажется, что без поддержки влиятельного подельника Строганов вряд ли решился бы на такое! Итак, он написал письма с угрозами и рассовал их по почтовым ящикам членов труппы, чем вызвал панику. Кстати, ты едва не сорвала его план! Он подкинул письмо и в свой ящик с расчетом, чтобы вынула его именно ты, ведь вы тогда жили вместе. Он хотел, чтобы ты выложила записку перед всей труппой, как будто он вообще не в курсе дела, но ты решила это дело скрыть. Можешь себе представить, как он себя чувствовал, когда ребята предъявили свои письма, а он как бы ничего и не получал – единственный из всех! Если бы ты в итоге не показала письмо, подозрение пало бы на него, представляешь?