Танец Огня.

— «Скорую», что ли, вызвать? — спросила Лора.

— Да какая «Скорая»! Не навызываешься! Сама сделаешь, не маленькая!

— Я?!! — изумилась Лора. — Я же не медсестра!

— Можно подумать, что я медбрат… — буркнул он, вытаскивая из-под воды палец, который так и продолжал кровоточить. — Видишь, не могу я!

— Можно подумать, я могу!

— Сможешь, я тебе все объясню! Пошли! — И, не слушая причитания Лоры, он направился в комнату.

В комнате на постели лежал изможденный человек с голубоватым лицом. Если бы Лора не знала, что это мать Егора, пожалуй, даже затруднилась бы определить пол больного.

— Сейчас, мам, сейчас… Все сделаем, потерпи…

Женщина издала протяжный хрип. Казалось, она задыхается.

— Так, Лорка, вытаскивай ампулу вот из этой коробочки… а рядом упаковка со шприцем…

Лоре очень хотелось запустить в Егора этой коробочкой с ампулами или клубком смотанной ленты с разовыми шприцами, но она видела, как женщине плохо и как по-прежнему набухает кровью рана на пальце ее сына. А Егор между тем продолжал руководить. Дрожащими руками Лора с трудом отпилила носик ампулы, набрала в шприц лекарство и замерла, выпустив из иглы капельку, чтобы выгнать воздух. Она понимала, что сейчас ей придется впервые в жизни всадить в человека весьма острый предмет. У нее пересохло во рту, а виски, наоборот, взмокли. Лора отдала бы все на свете, чтобы оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте, где не надо никого колоть. Но она видела, что выхода нет. Если она сейчас не сделает этой женщине укол, она, возможно, умрет. Даже если на все плюнуть и вызвать «Скорую», медики могут не успеть. Собрав все свое мужество, Лора проговорила, едва ворочая языком:

— Надо же ее перевернуть…

— Зачем? — удивился Егор.

— Ну так ведь уколы же делают в…

— А-а-а… Нет… не обязательно… Можно в любую мышцу. Отгибай ей рукав.

Лора осторожно завернула рукав старенькой ночной сорочки на тонкой руке женщины.

— И где же тут мышцы… — прошептала она. — Она же очень худая…

— Кончай, Лорка! Коли, куда можешь, а то поздно будет! Только поглубже иголку суй, а то под кожу лекарство введешь! Вспухнет! Ну! Давай!

И Лора, зачем-то задержав дыхание, вонзила иглу в безжизненную руку матери Егора.

— Глубже, говорю, глубже! — уже почти кричал Егор. — Вот, а теперь дави лекарство! Давай, Лорочка, не бойся! У тебя все получится!

И у Лоры получилось…

Через несколько минут голубое лицо женщины слегка порозовело, она перестала хрипеть и задышала ровно.

— Вот видишь! — обрадовался Егор. — Все сделали вовремя. И кровь у меня почти унялась…

— Если бы не видела, как ты порезался, решила бы, что специально устроил мне проверку на храбрость: смогу уколоть или нет, — сказала она, улыбаясь.

— Такие, как ты, все смогут.

Лора вздрогнула и спросила, погасив улыбку:

— Какие?

— Ну… такие… решительные, волевые…

— Откуда тебе знать, волевая я или нет?

— Да у тебя это на лбу написано!

Лора машинально дотронулась до лба. Егор рассмеялся, а вслед за ним расхохоталась и Лора.

— Ну… я пойду, — отсмеявшись, сказал она.

— Пирожные забери, а то я и так в долгу!

— Куда я с ними?! А ты уже заплатил мне борщом! — Лора опять рассмеялась. — Даже у моей мамы такой не получается!

— Хочешь, научу?

— Посмотрим… — Она открыла свою школьную сумку и выложила на стол кухни подарочную коробку конфет. Чтобы предупредить вопросы Егора, сказала: — Это твоей маме. Очень хороший шоколад. И не вздумай пихать мне его обратно!

Глава 4 Не пожалеть бы тебе об этом, мадемуазель Лоран…

Львы не боятся трудностей, они способны к преодолению любых преград, особенно в том случае, если это приведет их к новым победам.

— Где ты себе этого бомжа отрыла, а Рябинина? — с таким вопросом на одной из перемен, которую Лора, как обычно, проводила в читальном зале библиотеки, к ней подвалил Мищенко. Он придвинул поближе к ней стул, положил раскрытой перед собой первую попавшуюся книгу и шепнул почти в Лорино ухо: — Вот скажи, на кой черт тебе понадобился этот интернатский замухрон?

Лора отшатнулась, с недоумением смерила его взглядом и спросила:

— Тебе-то какое дело?

— Большое, мадемуазель Лоран! С того памятного дня, как вы позволили мне содрать у вас алгебру, я все больше и больше увлекаюсь вашей персоной!

— А я твоей, Мищенко, совершенно не увлекаюсь! — рассердилась Лора.

— Конечно, конечно… Я давно уже понял, что мне дорогу перешел некто по имени Георгий Майоров.

— А это еще кто?

— Ай, нехорошо! Как можно не знать имени-фамилии своего бойфренда!

На Лориных щеках вспыхнул румянец гнева. Она догадалась, что речь идет о Егоре. Она действительно не знала его фамилии, не знала полного имени, да и бойфрендом не считала. В этом слове было что-то для нее неприятное, а для Егора — унизительное. Бойфренды, они какие? Лощеные, гламурные и кукольные, как приятель Барби Кен. А Егор был… настоящим.