Танец Огня.

— Ну вот что, дорогая, раз ты хочешь правды, я тебе ее выдам! — Галина Федоровна взяла Лору за руку и потянула за собой в комнату. Там она выдвинула ящик из изящного комодика и подтолкнула ее к нему. Девочка заглянула внутрь и обомлела. Это был склад конфетных коробок. Преподавательница, насладившись Лориным замешательством, выдвинула второй ящик, тоже полный конфет, и сказала: — Родители моих учеников постоянно дарят мне конфеты. Я не могу столько съесть, но не в силах и не брать. Люди очень обижаются, когда я пытаюсь отказаться. Они дарят от чистого сердца. Одни — в благодарность, другие, возможно, думают, что за конфеты я буду лучше работать. А я всегда одинаково работаю! Мне нравится моя работа! Перед вами я виновата, да… Но не слишком… Уж прости. Тебе не надо петь оперные арии для сопрано, «Соловья», которого так любит твоя мама. У тебя действительно большой диапазон, но лучше все ж исполнять партии для контральто. А еще лучше идти в эстраду. Я, кстати, несколько раз говорила на эту тему с Антониной Борисовной, но она и слушать не хочет. Говорит, раз уж моя дочь может вытянуть «Соловья», значит, ее ждет Большой театр. Я не могла идти против воли человека, который платит мне за твое обучение.

Галина Федоровна замолчала. Лора тоже помалкивала. Ей было стыдно за то, что она наговорила про конфеты. Как исправить положение, она не знала. Преподавательница опять потянулась к своей прическе, неуловимым движением в ней что-то поправила и нарушила молчание.

— Ну вот что! — сказала она. — Я предлагаю тебе пойти на компромисс.

— Какой? — прошептала совершенно раздавленная Лора.

— Давай потихоньку от Антонины Борисовны просто сменим репертуар.

— Но как же? Я же дома должна петь…

— А дома пой все вперемешку! Подготовим концертную программу, а потом и продемонстрируем ее маме. Идет?

Лора опять задумалась. Она намеревалась навсегда закончить с обучением и концертной деятельностью, а ей вдруг предложили все несколько переиначить. Она оказалась к этому неготовой.

— Я подумаю над вашим предложением, — наконец сказала она. — Можно?

— Конечно, — Галина Федоровна кивнула головой. — Не надо принимать решений сгоряча. Иди сейчас домой и все хорошенько обдумай.

— А вы не…

— А я не буду говорить твоей маме, что ты пропустила чуть ли не две недели занятий. Но если тебя волнует, что за это время уже было заплачено, я могу вернуть деньги.

— Нет! — некрасиво взвизгнула Лора, покраснела до рези в глазах, еще раз пообещала хорошенько подумать обо всем и, извинившись, ушла.

Она так распереживалась, что не заметила, как добралась до дома. Будто в полусне ехала на троллейбусе, потом шла маленьким сквериком к дому, ехала в лифте. Когда Лора вышла на площадке своего этажа, то с большим удивлением обнаружила Мищенко, сидящего на высоком подоконнике.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она.

— Неужели непонятно? — вопросом на вопрос ответил он, и Лора заметила, как щеки его заливает краска.

— Ну… если ты пришел узнать, собираюсь ли я с тобой встречаться, то…

— Нет… не то… — перебил ее Сергей. — То есть то… но не совсем…

— Ты не мог бы выражаться яснее?!

Мищенко спрыгнул с подоконника, и его дымчато-синие глаза опять оказались почти на одном уровне с Лориными.

— Попробую, — сказал он. — В общем, я понял, что вел себя с тобой неправильно… Прости… Ну не выходишь ты у меня из головы… Ничего не могу поделать. И если у тебя с этим… ну… из интерната… не слишком серьезно, то, может быть…

— Что «может быть»? — безжалостно переспросила Лора.

— Ну… не знаю, как это говорят… — Мищенко замялся. — В общем, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой… Понимаю, что как-то пошло звучит, но не знаю, как сказать об этом по-другому…

— А если я откажусь?

— А ты не отказывайся!

— А если все же откажусь?

Мищенко пожал плечами и ответил:

— Ну… заставить тебя я, конечно, не могу…

Лора, которой никто никогда таких предложений не делал, призадумалась. Потом опять с присущей ей прямотой спросила:

— Ну а если вдруг соглашусь… это я так, к примеру… то что будет дальше?

— Что, что… Как у всех… Сходим куда-нибудь, погуляем… поговорим…

— Вот о чем нам с тобой, Мищенко, разговаривать? У нас и тем-то нет общих!

— Поищем… Познакомимся хоть по-настоящему. С первого класса вместе учимся, а ничего друг о друге не знаем.

Лора смерила его взглядом. Сергей был очень даже симпатичным, как-то трогательно смущался и совсем не был похож на того наглеца, который подсел к ней в школьной библиотеке. Это ее встревожило. Она не могла понять, хочется ей стать его девушкой или нет, точно так же, как несколько часов назад не могла сообразить, желает ли она романтических отношений с Егором. Тут же некстати вспомнился и Макс Тахтаев. Лора дернула плечом и вместо какого-то конкретного ответа Сергею сказала:

— Пока, Мищенко, — и принялась открывать дверь.

— То есть ты предпочла мне Майорова, я правильно понял? — как-то задушенно спросил Сергей.

Тон одноклассника Лоре не понравился. Она обернулась. Лицо Мищенко было уже не красным, а густо-багровым. Явно от унижения. Он куснул нижнюю губу, процедил: